Ящик с проклятием

– Не хотел он нас подстрелить, – возразил Сеп. – А наоборот, спас!

– Что он там тебе сказал напоследок? – спросила Лэмб, глядя на Сепа в зеркало заднего вида.

– Сказал… простить друг друга. Что мы слишком обижаемся, поэтому не можем ничего исправить.

– Чего? – удивился Аркл. – Чушь какая. Я на вас не злюсь, ребята.

– Я злюсь, – прорычала Лэмб, крепче сжимая руль.

– Нельзя было там одному оставаться, – упрекнул Аркл, тряхнув Сепа за плечи. – У него ружьё, Септембер! Ружьё!

– Но не он напал на миссис Магуайр, а кукла! Разве не жуть? Они с Роксбургом принесли жертвы в детстве – и теперь ящик пытается убить всех, от кого что-либо получал!

– И у них были те же правила, – поёжилась Хэдли.

– А кто-то их нарушил! – крикнула Лэмб, стукнув по рулю кулаком. – Кто?

Грузовик заскользил по гравию, слишком быстро выпрямился, и ребят швырнуло о борт. Солнечный свет пробивался сквозь навес, и от его мигания у Сепа разболелась голова.

– Точно не я, – сказал Аркл. – Я вообще обо всем узнал, только когда у меня в ушах зашумели чёртовы крылья.

– И не я, – влез Дэниелс; они с Маком почти целиком заполнили небольшое пространство. – Какие вы придурки, даже…

– Заткнись, Дэниелс! – крикнула Лэмб. – Это сделал один из вас, – прошипела она, стиснув зубы.

– Знаешь, Лэмб, нам всем досталось! – напомнил Аркл. – Меня стошнило чёртовыми стрекозами, помнишь? А Хэдли…

– Посмотри на моё лицо! – закричала Лэмб со слезами на глазах. – Как думаешь, каково мне? Я отдала ящику зеркало мамы и теперь похожа на неё. Думаешь, я этого не вижу? Мне приснился такой же сон, что и тебе, Сеп, такой же – только в моём птицы не могли набить кожу моей мамы. Она просто осталась пустой, а потом они улетели.

– Ты такая… – начал Дэниелс.

– Всем на тебя плевать, Кит! Ты – пустое место, что тебе не ясно? – перебила Лэмб, а Дэниелс окаменел от неожиданности. – Разве не видишь, что с нами происходит? Почему мы выбрали эти вещи в детстве? Почему именно эти вещи?

– Я просто люблю всё жечь, – признался Аркл. – Иногда, когда в школе дела не очень, я разжигаю костры и просто смотрю. Я спалил стрекоз сразу после того, как сжёг табель успеваемости, помните?

– Моё любимое зрелище, – ответил Мак.

– В дневнике я хранила все секреты.

– А твой медведь, Сеп? – спросила Лэмб. – Он чей?

– Мой. Но какое-то время был с мамой, пока она лежала в больнице…

– И теперь твоя мама снова больна?

– Откуда ты знаешь? – тихо спросил Сеп.

Остальные замерли.

– Как вы не видите? Ящик не просто пытается нас убить – он старается разрушить наши жизни!

Сеп подумал об изменившемся лице Лэмб, о синяке Хэдли и дырявой памяти Аркла; как мама со стеклянным взглядом лежала на больничной койке – а он сам даже тогда мечтал вырваться с острова.

Вспомнил слова Роксбурга: «Ящик устанавливает правила и забирает всё, что ему ни предложат, – больше, чем саму жертву. Все секреты».

Сепу стало нехорошо.

– Боже. Так вот что мы отдали?

– Что?! – испуганно переспросил Аркл. – Ребята, вы о чём?

– Если подумать, всё становится ясно: правила пришли ко мне во сне, равно как и желание принести жертву. Ящик выбрал нас, звал нас. И мы не просто отдали ему какие-то вещи, но и вручили всю дрянь, что скопилась у нас в головах.

Сперва Барнаби сидел у кровати мамы, потом лежал в коробке, затем стоял на окне – и пах больницей.

– А теперь, когда мы нарушили правила, всё вернулось к нам.

Аркл заныл, словно варился заживо.

– Поэтому меня опять дразнят? – спросила Хэдли.

– Вот дерьмо… Вот дерьмо, то есть я тупею? – ужаснулся Аркл. – И буду глупеть, пока не умру от собственной тупости?

– Кто это сделал? – Голос Лэмб сорвался на ожесточённые короткие рыдания, и она потёрла опустевшее запястье. – Кто? Признавайтесь! Кто?

Сеп мял в кулаках поролоновые наушники. Потом вдруг моргнул.

– Можно проиграть кассету.

– Какую? – быстро спросила Хэдли.

– Ту, что лежала у ящика… если получится…

– Дай сюда. – Лэмб выхватила кассету из рук Сепа, сунула в магнитофон и выкрутила громкость.

Поначалу было тихо – только шелестела плёнка, наматываясь на бобины. Дэниелс поглядывал на ребят.

– Нет! – крикнула Лэмб, ударяя кнопку промотки вперёд.

– Может, дождём испортило, – предположил Аркл.

– Должно сработать, – заявила Лэмб, проматывая и включая, проматывая и включая. – Тот, кто с нами это сделал, выронил кассету, и если мы сумеем её проиграть, то…

В колонках грянули превые аккорды You Make My Dreams.

– Холл и Оутс? – переспросила Лэмб. – Холл и Оутс?!

– Боже, – ахнул Сеп.

– Что такое? – спросил Аркл. – Что это значит? Чья это кассета?

С губ Хэдли сорвался всхлип.

– Хэдли? – позвал Сеп.

Она теребила перчатку. На той красовались свежие зелёные пятна от листвы. Сеп глянул на то пятно, которое поначалу принял за грязь. Однако цвет у неё изначально явно был ярче, пока не высох.

– Почему ты это носишь? – спросил Сеп, ощущая дурноту.

Хэдли вздохнула.

– Крышка такая тяжёлая, – произнесла она и стянула перчатку с руки.

40. Признание

– Да ну тебя! – воскликнул Аркл.

– Ты это натворила? – спросила Лэмб. – Ты?!

– Нет, клянусь! Я пошла туда только после того, как начались сны!