Ясные дали

— Я кузнец, Добров Никита.

— А я музыкальное училище окончил, в консерваторию поступаю.

— Комсомольцы, конечно? — спросил подполковник. — Видишь, какие замечательные ребята. Просто прелесть! — Слово «прелесть» как-то не вязалось с его внушительным видом и наводило на мысль, что он разговаривает с нами несерьезно, как с детьми. — Что же вас зовет туда в Испанию? Ненавидите фашизм. Так, так… — Подполковник помолчал, с любовным сочувствием оглядывая нас, затем улыбнулся: — А знаете, что я вам скажу, только между нами, по секрету: я тоже с фашизмом не в ладу и тоже хотел бы поехать в Испанию. Хочется собственной рукой вогнать пулю в лоб хоть одному фашисту. Да, да… — Я взглянул в его немигающие, холодноватые глаза и подумал: «Да, он поехал бы…» — Но мне приказывают работать здесь. Вот и я вам, как старший товарищ, говорю: идите по домам, работайте, учитесь. Да и вообще, если подумать, человек ведь не для войны, не для убийства создан, а для жизни, для любви, дружбы… Но если наступит час, а он, наверное наступит — события-то в мире вон как завертелись, — будьте готовы для этого часа…

Я чувствовал себя тоскливо; рассудительные доводы этого человека разбивали что-то, казалось, определенно сложившееся, незыблемое… Саня Кочевой с наивностью ребенка подтверждал, соглашаясь с ним:

— Да, да, конечно, для нас еще будет дело впереди…

Военком встал, выпрямился. Встали и мы. Он подал каждому из нас руку:

— Будьте здоровы, ребята, желаю вам удачи. — И легонько выпроводил нас за дверь.

После сумрачного коридора свет улицы был слепящим, дул горячий ветер. Покосившись на меня, Никита неожиданно рассмеялся над моим подавленным видом:

— Навоевались, значит! С победой!

Я не отозвался. Такой неожиданный исход задуманного предприятия ошеломил меня: не так-то просто, видно, добиваться цели…

Саня поспешил утешить меня:

— Стоит ли отчаиваться, в самом деле? Не удалось одно — удастся другое. Очень-то нужны мы там. Тоже — вояки…

Никита дружески посоветовал мне:

— Поступай в свой строительный институт и держи путь на инженера. Это вернее, Дима.

«Да, строительный институт… — повторил я про себя. — А что он в сравнении с жизнью Павла Корчагина, Чкалова?.. Придется все-таки идти в строительный… Что же еще?»

Но нашлась и у меня своя звезда.

Случилось вскоре остановиться мне на Чистых прудах, возле кинотеатра «Колизей» — спустило переднее колесо. Я переменил баллон и, прежде чем сесть в кабину, огляделся. Взгляд упал на объявление, прикрепленное к железной решетке ворот: «Открыт прием в школу киноактеров». Оно не произвело на меня никакого впечатления, смысл его не дошел до сознания. Я дал газ и укатил. И только через час или два — я был уже где-то у Дорогомиловской заставы — зрительная память случайно поставила перед глазами этот фанерный щит на железной решетке, восстановила все строчки до последней запятой… Я резко затормозил посреди мостовой. То пятно, которое смутно проступало сквозь облако, вдруг прояснилось, и свет со всей силой ударил в глаза — все другое отодвинулось от меня и поблекло.

Я развернулся и погнал грузовик, рискуя быть задержанным регулировщиками, — мне казалось, что я опоздаю и объявление снимут…

Когда же мы встретились вновь и я сказал, что раздумал поступать в строительный институт, Никита насторожился:

— Почему? А куда ты хочешь поступать?

— В школу киноактеров.

Саня рассмеялся, словно я удачно пошутил.

— Что, что? — переспросил Никита, крайне удивленный. — Повтори-ка, может, я ослышался. — И, поняв, что я говорю всерьез, даже присвистнул. — Хорош! Выходит, все твои рассказы о строительном институте — просто пыль: ветерок налетел — и развеяло… Я думаю, ты все-таки этого не сделаешь.

— Уже сделал — документы поданы.

Никита вспылил:

— И чего тебя качает из стороны в сторону, точно горькую осину на ветру! Популярности ищешь?.. — Он с презрением отвернулся.

Саня успокоил его:

— Не расстраивайся, Никита. Он еще передумает пять раз, ты же знаешь его. И потом, подать заявление — еще не значит сдать экзамен. Туда не так-то легко попасть, мне это хорошо известно, первого встречного не возьмут. Там такой отбор, что ты и не представляешь!

Саня испугал меня: я не подумал о том, что меня могут не принять, и зря заговорил об этом сейчас — надо было сначала выдержать экзамены, а потом уж и объявлять. Взгляд Никиты сделался жестким, а в голосе слышалась горечь:

— Один в музыканты, другой в артисты… А кто будет в копоти, в дыму, у молота? Выходит, Никита Добров?.. — Он холодно попрощался со мной и ушел, сказав: — Мне скоро на смену.

6