Ястреб над озером

Сергей опустился на корточки и, погрузив руку в густую собачью шерсть, задумался. Вот уже который раз в своей жизни он сталкивается с человеческой подлостью. Какой отвратительный осадок остается в душе от каждой такой встречи. Почему в иных людях живет эта врожденная способность к злу, насилию, жестокости? Почему один ребенок горько рыдает, увидев мертвую птичку, а другой может хладнокровно убить камнем кошку или щенка? И тот и другой — ребенок. Кто заложил в душу одного любовь ко всему живому, к природе, а другого — вкус к убийству, уничтожению? Не родители ведь! Что же тогда делает одних людей безжалостными, жестокими, способными на любую подлость, других, наоборот, душевными, добрыми?..

Наверное, в каждом родившемся человеке сосуществуют добро и зло. И чего больше разовьется в нем, таким он и станет. Или добрым, или злым. Примитивная, но верная истина: на вспаханном, ухоженном поле произрастают полезные злаки, а на пустырях и в оврагах — сорняки и чертополох...

Небо за островом наливалось, набухало. Ветер изменился, и теперь волны с тяжелым шумом набегали на покатый берег, слизывая и заново принося чистый песок и ракушки.

Сергей спустился к воде и вытащил лодку подальше на берег. Потом осторожно взял собаку на руки и зашагал по тропинке в деревню, скрывшуюся за холмистым ярко-желтым пшеничным полем.

Гроза так и не разразилась. В темно-свинцовой туче, закрывшей полнеба, стали появляться голубые промоины, потом она и вовсе расползлась. Через озеро перекинулись сразу две радуги. Ближняя дуга радуги воткнулась в беспокойную воду сразу за островом, а вторая — далеко в лесу.

Сергей «разувал» «Москвича», когда пришла Лиза. Она принесла молоко и яйца в плетенной из бересты корзинке. Лиза не забыла и про Дружка. Вытряхнула из бумажного кулька в чашку остатки тушеной картошки с мясом.

— Бог мой, что это с собакой-то?! — Она только сейчас увидела упрятанную в лубок ногу Дружка.

— Вот, браконьеры объявили войну, — мрачно сказал Сергей.

— Громов — то умел с ними ладить.

— Ну его к черту, твоего Громова! — буркнул он.

— Был бы мой — не уехал бы за тридевять земель, — улыбнулась Лиза.

Сегодня она в новой юбке и вязаной кофте. Полные губы слегка подкрашены, а ноги босые, к щиколоткам пристали золотистые песчинки.

Вспомнив про рыбу, забытую в лодке, Сергей круто повернулся и пошел к озеру.

— Неужто и говорить со мной неохота? — бросила ему вслед Лиза.

Он принес затвердевшего судака и угрей. Угри еще шевелились.

— На уху тебе, — сказал, бросив рыбу к ее ногам.

— Возьму, коли придешь моей ухи отведать, — сказала Лиза.

— Не приду.

Лиза живо повернулась к нему, глаза ее весело блеснули.

— Хорошо, тут уху заварю, а угрей изжарю... Ну, чего стоишь? Разжигай огонь, а я пойду рыбу чистить!

13

После обеда нагрянули приятели из редакции: Михаил Хомутов и Всеволод Николаев. Привез их сюда на «газике» огромный желтоволосый парень в трикотажном спортивном костюме. Сергей встречался с ним несколько раз в редакции. У парня была луженая глотка, могучие плечи, и в городе он был заметным человеком.

Все звали его Слон, и он ничуть не обижался. В этом здоровенном парне — он имел первый разряд по классической борьбе — жизненная энергия била через край. Он заканчивал философское отделение Ленинградского университета. Несколько раз завербовывался в геологическую поисковую партию и колесил с геологами по тундре, тайге, Сахалину. Был членом общества охраны природы и год назад в одиночку схватился с тремя браконьерами, убившими лося. Ухитрился у всех троих отобрать ружья и доставить всю компанию в милицию. Об этом даже была заметка в областной газете. Миша Хомутов был дружинником: на вид мирный, казалось, мухи не обидит, а уже несколько раз участвовал в задержаниях. В газете часто появлялись его очерки о дружинниках, работниках милиции. С литсотрудником сельхозотдела Севой Николаевым Сергей особой дружбы не водил. И потом, Николаев совсем недавно пришел в газету.

Он только что вернулся с озера. Снова был у острова и зацепил якорем перемет. И хотя заряженное дробью ружье лежало в лодке, вытаскивать перемет не стал... Ему хотелось накрыть браконьеров с поличным. А для этого нужно было сделать вид, что ничего не заметил.

Вернувшись домой, Сергей собирался поужинать и затем берегом отправиться к той роще, что напротив острова: как только браконьеры причалят с добычей, Сергей и встретит их... Но гости спутали все его планы. И хотя Сергей старался быть гостеприимным, Женя Мальчишкин (так звали Слона) сразу почувствовал, что Сергей не очень рад их приезду.

— Ты не расстраивайся, — прямо сказал он, — дай лодку, мы погрузимся — и на остров!

— Слон, доставай из багажника сетку, — скомандовал Николаев.

— Ты это брось, — сказал Сергей.

Николаев уставился на него.

— Ты что, не разрешишь сетку поставить? — спросил он. — Миша, ты слышишь, что он говорит? — Николаев повернулся к Хомутову, который насыпал из железного ведерка в брезентовый мешочек червей.

— Я тоже противник всяких запрещенных снастей, — заметил Хомутов. — То ли дело на удочку.