Читаем Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ] полностью

— Маленькая я, что ли, — обиделась Ника, сбивая набок козырек кепки, — ехай уже, и скорее возвращайся. Ей нужно было дождаться, когда Пашка закончит на берегу свои курсы с тремя неофитами, и улестить его — вечером приготовить леса с наружной стороны дома. Там, где на глухой белой стене они крутили кино, Ника хотела нарисовать фреску — рамой для белого экрана.

— Внизу будут рыбы, — говорила ему, размахивая руками, — как на греческих античных тарелках, ну я тебе показывала, такие стилизованные. И всякие морские гады, осьминоги. Ладно, пусть только наше, не осьминоги, но зато будут актинии, и еще морские коньки. По бокам орнамент из виноградных лоз, абрикосов, и миндаль пусть. По верхней стороне — птицы. Всякие. А когда кино, все это в темноте, и только экран светит. Кота? Ой. Да, Степана нарисуем. Как где, на лозе пусть сидит, как привык, и орет свои степанские песни. Это у Пушкина дуб и цепь. А у нас будет южный Степан на винограде.

На пиратской веранде мелькнула Алена, шлепая ногами, таща в переднике гору помидоров. И Ника, оглядываясь на грандиозную небесную механику, побрела к ней — резать овощи в окрошку. Алена сидела, свесив цветастый подол между расставленных колен, снимала с картошки в мундире тонкие лепестки кожурок. Хмурила потный лоб и шевелила губами, что-то соображая. Ника села боком у стола, придвинула большую разделочную доску.

— Ох, Веруня, — Алена бросила в миску картошину с хвостом кожуры, — совсем мне что-то млявно. Аж сердце заходится.

— Корвалолу накапать? — Ника испуганно привстала, — наверное, жара. Может, пойдешь домой, Алена, или тут полежишь в теньке? До ужина я и сама справлюсь. А потом, когда оклемаешься…

— Потом-потом, — скорбно отозвалась могучая Алена, вытирая круглые щеки и промакивая потные пальцы подолом, — потом же вечер. И ночь. А идти как?

— Куда идти? — поняв, что помирать сейчас повариха не будет, Ника застучала ножом по пучку петрушки.

— Темно, — мрачно пояснила Алена, — и страшно.

— Да ты все лето ходила! — Ника скинула зеленое крошево в прохладную на вид эмалированную кастрюлю, — чего вдруг? Вопрос оказался к месту. Алена ногой отодвинула ведро, поправила русые пряди, заталкивая их под косынку. Небольшие глаза за валиками лоснящихся щек загорелись детским азартом.

— Такое место, нечистое. Видишь, какая жуть-от вокруг? — полная рука поднялась, плавно описывая радиус жути.

— Какая? — удивилась Ника и положила нож. Разговор становился интересным.

— А то не видишь! Жарища встала, такой не было еще. А все этот… — голос понизился до хриплого шепота, — черный ваш, кипишон. Ника прокашлялась, соображая.

— А-а-а! Ну, так… ну… а жара при чем тут?

— Так не было ж такой? И его не было! А сичас вот — есть! Алена победительно кивнула собственным аргументам и снова понизила голос.

— Бабки говорят, на дальнем пляжу пески ходят. Как дышут. Раз и в пляжу дырка. А поглядишь — нету ее уже. А еще из Багрова ехала машина и тырк-тырк встала. Так и стояли, а после завелась и поехала! Толстый палец возник перед Никой и покачался в горячем воздухе.

— Так бензина может мало, — попыталась воззвать к логике Ника. Но Алена была неумолима.

— А еще Партуха жену выгнал. Так кричали, ажно сын их убег до бабки, и там сидел. А после Партуха бежит по пляжу и орет убью убью а он же мирный мужик, ну выпьет и спать, а тут вон как завело его. И костина сука зайца загрызла, а сама чуть не сдохла, животом мучилась, а Костя за нее же денег плотил, аж до города ездил куплял, вроде у нас таки нету, нет, ну таких нету, конечно…

— Какая сука? — растерянно спросила Ника.

— Породистая, — удивилась Алена и снова убедительно сказала, — ты попомни, это все кипишон. Его дела. И как я по темноте пойду теперь? Ника вздохнула, подавленная бурной деятельностью призрака по имени Кипишон, и не сидится же ему — в такую жару ссоры устраивает и сукам порченых зайцев посылает. Дернул же ее черт за язык, в магазине.

— Так значит, жара тоже он? — уточнила. Алена торжественно кивнула.

— И часовню — тоже он?

Перейти на страницу:

Все книги серии Бухта Вероники

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Армия жизни
Армия жизни

«Армия жизни» — сборник текстов журналиста и общественного деятеля Юрия Щекочихина. Основные темы книги — проблемы подростков в восьмидесятые годы, непонимание между старшим и младшим поколениями, переломные события последнего десятилетия Советского Союза и их влияние на молодежь. 20 лет назад эти тексты были разбором текущих проблем, однако сегодня мы читаем их как памятник эпохи, показывающий истоки социальной драмы, которая приняла катастрофический размах в девяностые и результаты которой мы наблюдаем по сей день.Кроме статей в книгу вошли три пьесы, написанные автором в 80-е годы и также посвященные проблемам молодежи — «Между небом и землей», «Продам старинную мебель», «Ловушка 46 рост 2». Первые две пьесы малоизвестны, почти не ставились на сценах и никогда не издавались. «Ловушка…» же долго с успехом шла в РАМТе, а в 1988 году по пьесе был снят ставший впоследствии культовым фильм «Меня зовут Арлекино».

Юрий Петрович Щекочихин

Современная русская и зарубежная проза