Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Впускать не буду. Себе дороже. Надо — говори так. Она вздохнула и отклеилась от амбразуры. Сказала потерянно:

— Я отойду. Чтоб видно было — одна я. И, цокая каблуками, медленно отступила, встала напротив желтого оконца, рядом с приткнутыми к тротуару машинами. Одну из машин узнала — Токая иномарка, городской его автомобиль. Погружаясь в воспоминания, не сразу услышала, как загремела железная дверь киоска.

— Эй! Если надо, давай сюда, быстро! Стукая каблучками, подбежала и втиснулась в узкую щель. Парень сразу же притянул дверь, закладывая страшноватый приваренный засов.

Повернулся, оглядывая ночную гостью, неудобно стоящую под полками с бутылками и конфетными коробками. Кивком указал:

— Туда садись, на табуретку. Что, любовник выгнал да? Или выпить охота? Я за просто так не наливаю. Темные глаза с мешками ощупывали светлое платьице. Ласочка села, прижала сумочку к животу.

— Пожалуйста. Нет, выпить не надо. А про любовника… — и заплакала, опуская голову и дрожа губами, почти и не притворяясь.

— Эй, — рука осторожно коснулась ее волос. Парень сел перед окошком, в тесном нутре киоска его колени уперлись в колени Ласочки. Она шмыгнула, вытащила из сумки платок, комкая, бережно приложила к векам.

— Там стоит. Видите, опель, синий. Вы знаете, чей он?

 Парень гмыкнул, и его колено отодвинулось, упираясь в коробки.

— А кто ж не знает. Крутой тут один. Приезжает часто. А ты что ли, его телка? Ну ладно, не хочешь, не говори. А чего хотела-то? От меня.

— Это Токай, он рестораны крышует. Завел себе, другую завел. Я не ходила, не смогла. Приехала к нему, мы, у нас любовь. Была. Понимаешь? …Не могу идти, боюсь.

— Я б тоже боялся, — сочувственно сказал парень, крепко растирая помятую сном щеку.

— Он квартиру купил. Где-то в центре. Ты, конечно не знаешь, где. Я бы лучше там дождалась и поговорила. Там все же как-то по-человечески. Днем бы пошла. И…

— Не знаю, — согласился парень, — но там новый дом построили, фирма «Капитель», все крутые, как бабки заводятся, они все там покупают. Тебе надо там пройтись, может, кто знает. Или машину увидишь, как тут. А еще чего знаю — до утра не остается. Вот через часок поедет. Я почему знаю — только его опель и уезжает со стоянки этой, как по часам, к вечеру если приехал, то обязательно ночью тыр-тыр, смотрю — разворачивается. В четыре примерно. Я еще думал, ну беспокойный, уже спал бы, а то ни туда и ни сюда. Я потом подумал, тут его телка живет. Типа заехал и после хлоп — домой, ляля, тополя, встречай жена с работы, уморился.

— Так и есть, — с глухим отчаянием ответила она. А парень, видно соскучившись куковать один, все болтал, низал слова, повторяя про машину, телку, и жизнь какая нынче, да ты не реви, все глядишь и устроится, я вот тоже, инженер был, а сижу как дурак, вермуты и виски ночной пьяни толкаю, а дома жена… Она кивала, не слушая. И наконец, выдохшись, бывший инженер умолк.

Нерешительно тронул ее за колено, придвигаясь поближе.

— Слушай. А может, ну его? Они как бы и не люди вовсе, нафига тебе этот крутой, так и будет обижать. А хочешь, завтра, у меня выходной завтра, поедем на море? Купнемся. Я дикий пляж знаю, там никого. Будешь, как русалка.

Она поглядела, как замасливаются глаза и дрожит нижняя губа. Нежно улыбнулась, кладя руку поверх его ладони и бережно снимая со своей коленки.

— Ты такой хороший. Спасибо тебе. Я подумаю. Просто… понимаешь, я не могу, так сразу.

— Понимаю, — согласился инженер, — любовь ведь. Прости. Если обидел, прости. Тебя как зовут? Меня — Роман. Она подумала немного, буквально пару секунд.

— Олеся…

— Красивое имя какое. Слушай. А вот что давай сделаем. Он пошарил на полке, вынул истрепанный блокнот, начиркал в нем шариковой обкусанной ручкой. Вырвал листок, подавая ей.

— На углу, там тачка стоит, жигуль, зеленый. Дядя Коля карпалит. Беги сейчас, и как опель мимо проедет, вы за ним. Увидишь, где встанет, куда твой пойдет со стоянки. Минуть через двадцать он должен выйти.

Ласочка сжала листочек в руке.

— Спасибо, Роман. Ты такой. Такой.

— Да ладно, — Роман отвернулся, дергая себе ухо, — а, да. Денег не плати, я сам дяде Коле, потом. Ну ладно. Если решишь, с морем-то, приходи сюда, к десяти утром. Ну, или через сутки уже.

— Хорошо.

— Только машины нету, на автобусе поедем. Или троллейбусом. Ну, там нормально. Не так чтоб далеко. Загремел засовом, выпуская ее в ночь. Ласочка светло улыбнулась и пошла, сворачивая к углу, где стоял зеленый потрепанный жигуленок.

Улыбка кривилась, превращаясь в брезгливую гримасу. Дома жена, ага.

Поехали, девушка Олеся на троллейбусе, будешь русалкой скакать по дикому пляжу. Все они сволочи, все одинаковые. И поспешила прогнать насмешливое трезвое воспоминание о том, как вез ее Фотий, хмуря светлые брови, поворачивал машину, а все ее улыбки и щебетание разбивались об его неподдельное вежливое равнодушие. И как сын его, долговязый тощий пацан отбрил, валяясь с ней в койке, — а у некоторых вместо мозгов в голове черви…