Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Пока Фотий негромко говорил по телефону, Пашка, садясь и вытягивая под столом длинные ноги в уличных сапогах, спросил вполголоса:

- Так ты не видела ее?

Ника затрясла головой. Сказала сипло:

- Отец. Сказал же, все в порядке.

За окном все еще плавала ночь, рассвет не показывался, прижатый к небу толстым слоем низких туч. Свистел чайник, пахло мясом и хлебом – Ника кромсала толстые ломти, укладывала сверху холодную отварную говядину. Выкладывала на тарелку. Фотий, держа горячую чашку, время от времени поднимал голову, прислушиваясь. Рассказывал:

- Я метнулся в Симф. Говорил там с девчонками, с ее курса. Не появлялась. Потом поехал обратно. Думал сразу в Южноморск податься, вдруг она туда к подруге, девочки дали мне адрес. Но сложил два и два, извини, Паша. И поехал к Беляшу.

Пашка опустил голову, сцепляя руки на столе. Ника с жалостью поглядела на стриженую, чуть потемневшую макушку.

- И девчонки мне тоже сказали. Заезжал к ней мужчина на иномарке, несколько раз, описали, а я машину эту у Беляшовского двора видел. Приехал. Попросил, чтоб позвали, поговорить. Не спрашивал, там или нет. Ну, угадал. Сама вышла.

Пашка кашлянул.

- Выслушала меня, и сказала, что к нам не вернется. Сказала взрослая, сама решает. А вы, видать, поругались отменно? Перед тем как ушла?

- Ну, поругались, - угрюмо ответил Пашка, - а что я должен? Если…

- Да ничего. Не злись. На меня-то не злись, ладно?

Тот кивнул, по-прежнему глядя на свои руки. Ника налила из ковшика горячего отвара, разбавила его холодной водой и, окуная салфетку, подошла к мужу, приложила мокрый комок к скуле. Тот незаметно приобнял ее за талию, прижал к себе и сразу отпустил.

- Она ушла, а на меня пригрозили собак спустить. Я и уехал. Недалеко. Поставил «Ниву» за крайними домами, за кустарником. И вернулся пешком. Думал, вдруг, все же уговорю. Старый стал твой батя, Павел Фотиевич, попался как кур в ощип. Подрались там слегка. И они меня в сарае закрыли. Думали, я совсем сомлел, значит.

У Ники дрогнула рука с мокрой салфеткой, капли потекли на шею Фотия, и она рукавом стала вытирать их, ничего не видя от слез.

- Блин, - угрюмо сказал Пашка, - болит, да?

- Как же ты, из закрытого сарая? – подавленная нарисованной воображением картиной, спросила Ника.

Фотий расправил плечи под изгвазданной курткой.

- А я, оказалось, не такой уж и старый. Сумел. И совсем уже собрался оттуда валить, как вдруг смотрю – моя молодая жена, да с крутым перцем. Волосы по плечам, смеется, будто на свой день рождения приехала, подарки получать.

- Я ж тебя искала!

- Она за тобой поехала, - вступился Пашка.

Фотий улыбнулся, так что заплывший глаз исчез, и скривился, держа у щеки салфетку.

- Да понял, понял.

Пашка, наконец, поднял голову. Светлые глаза потемнели и смотрели строго:

- Что делать будем? А с Марьяшкой я сам, поговорю еще. Найду ее. Завтра.

- Завтра не выйдет, Паша. Мы теперь на осадном положении. А что делать…

Он замолчал. И все трое повернулись к распахнутой в коридор двери. За домом, откуда-то из еле начинающей светлеть степи слышался шум приближающихся машин.

- Пап? – Пашка вскочил.

Тот поднялся, кладя на стол мокрую салфетку.

- Возьми ракетницу и во двор. Я зарядил. Дашь сигнал. Да не над воротами, понял? Вверх стреляй.

- Ага, - Пашка метнулся, прогрохотал сапогами, хлопнула дверь.

- Никуся, запрись и не смей выходить. От окон подальше.

Он снова быстро приобнял ее, целуя в макушку. Улыбнулся растерянному лицу и дрожащим губам. И вышел следом на сыном. Ника побежала к входной двери, взялась за ручку, не решаясь запереть, отгораживая себя от того, что будет происходить снаружи, за воротами. От Фотия и от Пашки. Вздрогнула, когда бахнул выстрел, ракета, шипя, унеслась вверх, рассыпая зеленые искры под низкими тучами. И встала, крепко держась за дверь и притиснув горящее лицо к холодной щели.

- Эй, - заорал пьяный и злой голос. Раздался удар. Ворота загудели.

- Открывай! Хозяина твоего мы уже того, приласкали.

- Что надо? – Фотий стоял посреди двора неподвижно.

- А? – после паузы удивился голос, - доехал? Это ты там вякаешь, дерьма кусок?

- Доехал, - согласился Фотий.

- А! – обрадовался голос, - ну, прек-прекра-асно, класс, и телка значит наша тут.

Ворота снова загудели от удара ногой. Пашка встал рядом с отцом, напряженно расправляя плечи. Две тени легли к самым воротам.

- Идите домой, - крикнул Фотий, - это частная территория.

- Да мы щас твою территорию! – фраза прервалась, и следом полился мат, сразу в несколько глоток. Удары сыпались на железные створки, без толку, но видно нравилось, как гудят.

- Пап, я заряжу, щас, - возбужденно спросил Пашка, но отец покачал головой:

- Бухие. Думают туго. Стой пока.

И повел переговоры дальше.

- Я спросил, что надо-то?

- Телку давай! – рявкнул Беляш.