Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Он провел рукой по ее голому бедру. Рука была горячая и сухая. Убрал, вздохнул, устраиваясь удобнее.

- Спи, моя Ника. Утро скоро. Спи.

Но сон к ней не вернулся. Шея ныла, и немного болела спина, как всегда бывает, когда надо лежать тихо, а сна нет. Куда он уходил? И когда ее перестанут мучить дурацкие подозрения? Он ее любит. Ну да, а его копия сын Пашка любит Марьяну. И это не мешает ему ночами скакать в окна к отдыхающим дамочкам. Такой летний бонус – им ничего не надо кроме секса, они не станут бегать с просьбами взять их замуж. Они уже замужем. Потому быстрое ночное приключение – так приятно. И так секретно.

Фу, сказала мысленно, совсем расстроившись, фу, дурацкие какие ночные мысли. Ведь сама будет смеяться завтра, когда увидит, как он смотрит. Хотя в последние пару недель не так уж и смотрит.

Ника сердито сдвинула брови и стала перебирать отдыхающих дам, примеряя их на роль ночных охотниц. Нельзя сказать, что в Ястребинке было много кандидаток нынче. Но что стоит Фотию пробежаться по прибою до поселка – двадцать минут быстрого хода. Тем более, что самые кандидатки, они как раз себя не светят.

Ужасно хотелось мужа растолкать и учинить допрос. Или хотя бы пусть поцелует…

Но он спал и, совсем расстроившись, Ника заснула тоже.

Глава 19

Жары хватало на высушенную до соломы степь, на море - совершенно неподвижное и почти горячее. И город лежал под застывшим зноем - как под высоким стеклянным колпаком, откуда выкачали весь воздух. Редкие ночные фонари поджаривали черные улицы, лился желтый кипяток на неподвижные листья. Иногда несколько листьев, умирая, срывались с дерева, падали с еле слышным жестяным звуком. Проезжала машина, и они, порываясь за ней, отставали, мотор стихал вдали, а листья еще крутились, чуть слышно гремя. Разморенно лаяла далекая собака, вяло орали коты на детской площадке.

Ласочке приснилось, что у нее выпали передние зубы. В ужасе она щупала рукой челюсть и та под пальцами подавалась мягко, как тряпочная, а кожу ладони покалывали чужие и страшные камушки, что еще недавно блестели ровным рядком за перламутрово-розовыми губами. Обливаясь липким потом, открыла глаза и села, шаря руками по горячей подушке. Боялась поднести руку к лицу, боялась потрогать. Но язык скользнул по зубам, и она со стоном облегчения повалилась на подушку. Приснилось!

Ерзнула голой спиной по влажной простыне, что-то твердое впилось в лопатку. Ласочка повернулась и, поднимаясь на руках, уставилась на маленький поблескивающий комочек. Тронула пальцем, дернувшись от страха и омерзения. Зуб!

Закричав, откачнулась в ужасе.

И - проснулась. Сидя, привалившись спиной к стене, отмахивалась рукой от остатков кошмара, тяжело и хрипло дыша. Двигая глазами так, что им стало больно в глазницах, осматривала согнутые колени, дрожащие растопыренные пальцы. За окном тускло светил фонарь, бросая в открытое окно черные тени веток.

Ласочка протянула руку к стене. Тихо щелкнул выключатель настенного бра. И комната сразу заиграла, как внутренность шкатулки – по всем углам, стенам, дверям и дверцам запрыгал свет, отразившись в десятке разнокалиберных зеркал. Узких, круглых, квадратных, отделанных рамами из маленьких зеркалец. Равнодушно оглядывая зеркальные грани, Ласочка встала и, отразившись десятки раз, пошла в ванну. Там наклонилась к захватанному зеркалу над раковиной, внимательно осмотрела губы и все еще боясь, раскрыла рот. Голос матери в голове сказал с назидательным испугом:

- Зубы во сне потерять – к потере или к смерти. А волосы отрезать – друг уйдет.

Волосы не страшно, подумала Ласочка, плеская в лицо тепловатой воды из-под крана. Вырастут. А вот к стоматологу идти не с чем. Денег нет.

Вытерев лицо, медленно пошла в кухню.

Маленькая кухня была самой обычной. Была бы своя, тут тоже висели бы зеркала. И в ванной поклеила бы зеркальный кафель. Ласочка села за квадратный столик, прилипая голой задницей к теплой табуретке. Разворошила пальцем цветную бумажку, сломленную над подтаявшей плиткой шоколада. Хотелось есть. И пить. Холодного бы чего, ледяного. Но холодильник не работал.

Она поднесла к носу тарелку с нарезанной рыбой, скривившись, повернулась, выкинула в мусорное ведро. Вместе с тарелкой. Открыла пузатую бутылку импортного сока и гулко выхлебала теплые остатки. Еще была бутылка из-под коньяка, дешевого. На донышке светила прозрачная янтарная лужица. Ласочка покачала бутылку, раздумывая. Если выцедить в стакан, грамм тридцать тут будет, то непременно захочется еще. А денег в обрез. Можно, конечно, пойти в кабак, снять кого, хотя бы хорошо пожрать. Но в кабаках нынче лютуют профессионалки, у девок быстрые кулаки и крепкие парни их крышуют.

- Вот это ты влипла, - сказала сама себе.

Но спасение зубов нужно было обмыть. Ласочка подвинула маленькую рюмку, вылила в нее коньяк. В маленькой посуде его казалось побольше.

- Чин-чин, - и стала тянуть медленно, прокатывая по языку крошечные глоточки. На шоколад смотрела с ненавистью.