Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

В позднеантичный период Газа — крупный экономический центр восточносредиземноморского региона. К ней были приписаны обширные земельные владения, ограничивавшиеся на севере территорией Аскалона, на юге — Рафии, на востоке — границами бывшего Набатейского царства[1005]. На подвластных Газе территориях находилось множество деревень и несколько торгово-ремесленных центров, в том числе и относительно крупных. Вследствие отсутствия каких-либо археологических или нарративных источников, позволяющих определить численность населения Газы в позднеантичное время, вопрос о количестве жителей города не имеет однозначного ответа. Используя данные М. Броши, можно предполагать, что в самом городе жило около 27 тыс. человек. Население газской хоры, очевидно, было многочисленнее[1006]. Основы процветания Газы происходили из караванной торговли с Аравией[1007], и экспорта сельскохозяйственной продукции, прежде всего местного вина[1008], пользовавшегося спросом даже в Галлии и Испании[1009].

Город был не важным культурным центром Сирийского диоцеза. Автор «Полного описания Вселенной и народов», посетивший город в середине IV в., ставил Газу в число наиболее замечательных городов Сирийского диоцеза и отмечал, что «Газа богата прекрасными певцами, а также славится борцами, искусными во всех видах борьбы» (Exp., 32–33). Аммиан Марцеллин упоминает Газу среди «благоустроенных городов» Палестины, которые «процветают, ничем не уступая друг другу и могут поспорить между собой» (Amm., XIV, 8, 11).

В религиозном плане Газа была типичным эллинизированным полисом, в котором отправлялось несколько синкретичных культов. По данным Марка Дьякона, оставившего подробное описание религиозной жизни Газы конца IV — начала V в., в городе существовали культы Гелиоса, Афродиты, Аполлона, Коры, Гекаты и Тюхе (Marc. V. Porph., 64), а также главы местного пантеона и покровителя муниципии — Зевса-Марны, «Владыки дождей»[1010] (Marc. V. Porph., 19).

Начало распространения христианства в регионе относится к I в. Согласно «Деяниям апостолов» в окрестностях Газы проповедовал Филипп, апостол от семидесяти (Act., VIII, 26). Однако новая вера не нашла широкого признания среди городского населения. Свидетельством этого является тот факт, что вплоть до IV в. в Газе не было епископии, что говорит о крайней малочисленности местной христианской общины, либо даже об ее полном отсутствии[1011]. Более успешной была проповедь христианства на прилегающих к Газе территориях. Среди жертв гонения Диоклетиана, Евсевий Кесарийский упоминал Сильвана — «епископа церквей в окрестностях Газы»[1012] (Euseb. HE., VIII, 13, 5)[1013] из чего можно сделать вывод, что часть жителей сельской округи Газы приняла новую веру уже к началу IV столетия.

Прекращение гонений и официальное признание христианства ускорили процесс христианизации региона. По данным Евсевия, на основании приверженности к христианству селение Майюма даже получило статус муниципии (Euseb. V. Const., IV, 38). Более подробные сведения приводит Созомен: «…приморское местечко города Газы, по имени Майюма, отличавшееся суеверием и дотоле преданное древним обычаям, теперь все вдруг обратилось к христианству. В награду за такое благочестие царь удостоил Майюмцев великой чести: местечку их, которое прежде не было городом, дал значение города и назвал его, во имя любимейшего своего сына, Констанциею» (Soz., II, 5)[1014]. Дальнейшая христианизация территории Газы связана с деятельностью Иллариона Великого. Благодаря его проповедям множество жителей газской хоры обратилось в христианство[1015]. Чрезвычайно велик вклад Иллариона и в формирование палестинского монашества[1016]. Увеличилось и общее количество последователей христианской веры в самой Газе. Уже к 335 г. в ней была учреждена епископия[1017].

Объективное усиление позиций христианства и рост влияния Церкви в окрестностях Газы в период правления императоров Константина I и Констанция II, равно как и сопутствовавшее ему ослабление муниципальной организации вызывало в среде полисной аристократии резкую антипатию по отношению к христианству и его последователям. В Газе подобные настроения были распространены даже сильнее, чем в других городах империи. Отторжение от газского полиса Майюмы, бывшего важным торговым центром, очевидно, лишило газскую курию значительной части ее дохода. Тот факт, что дарование Майюме статуса муниципии было проведено государственной властью под предлогом христианских симпатий жителей данного поселения, должен был еще более усилить антипатию газской знати по отношению к христианству и его последователям. Еще во время правления Констанция II, газские язычники требовали казни Иллариона на том основании, что монах «заколдовал» колесницу одного из возничих, участвовавших в скачках по случаю празднования консуларий (Jerom. V. Hilar., 20).