Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

Подобный «полузапрет» на отправление муниципальных культов не удовлетворял ни епископа, ни язычников. Межрелигиозные отношения накалились до предела. Как писал Марк Дьякон: «Идолопоклонники, по мере того как видели христиан умножающимися, ожесточались и не дозволяли им занимать общественные должности, но обращались с ними как с дурными рабами» (ibid., 32). В попытке добиться окончательного уничтожения языческих культов Газы в 400 г. или 401 г.[1022] Порфирий организовал еще одно посольство в Константинополь.

На этот раз в столицу отправился сам епископ. Стараниями Иоанна Златоуста ему удалось войти в окружение императрицы Евдоксии[1023]. Манипулируя чувствами беременной женщины, Порфирий добился от нее поддержки своего предприятия (ibid., 37–40). Однако выдвинутый епископом проект разрушения языческих храмов Газы не получил одобрения императора Аркадия (395–408 гг.)[1024]. Длительное нежелание императора усиливать нажим на сторонников традиционных культов объясняется объективными экономическими причинами. Согласно Марку Дьякону, на информацию о продолжающихся, в пренебрежении государственных законов жертвоприношениях в Газе император отреагировал следующим образом: «Я знаю, что этот город привержен идолопоклонству, но он относится благодушно к взносу податей, платя очень много. Если же мы внезапно их испугаем, то они обратятся в бегство, и мы потеряем столь значительный доход» (ibid., 41). Данное сообщение является красноречивым свидетельством фактически терпимого отношения императорской власти к традиционным культам. Лишь по прошествии нескольких месяцев Аркадий, под давлением императрицы Евдоксии, согласился удовлетворить прошение епископа Порфирия (ibid., 49).

В 402 г. Порфирий вернулся в Газу в сопровождении неподкупного члена императорской консистории Кинегия и с помощью крупного военного отряда, присланного из Кесарии Палестинской, разрушил все языческие храмы города (ibid., 63–70). На месте сожженного Марнениона была заложена христианская церковь (ibid., 75). За разрушением публичных храмов последовало уничтожение частных святилищ и алтарей. Как сообщает очевидец событий Марк Дьякон: «были произведены обыски по домам (во многих дворах находилось много идолов) и то, что было находимо, предавалось огню или было бросаемо в грязь» (Marc. V. Porph., 71). Начавшееся было возмущение местных язычников было подавлено солдатами: «начальники вознегодовали и с угрозами выслали против них воинов, которые били их жезлами и палками, а христиане с великою радостью прославляли царей и власти» (ibid., 63). Уничтожение храмов Газы было с восторгом встречено палестинскими христианами. Иероним Стридонский, следивший за борьбой епископа Порфирия против языческих культов Газы, с восторгом писал: «…на месте храма… Марны в Газе воздвигнуты церкви Господни» (Jerom. Comm. in Esaiam., VII, 17, 2–3).

События 402 г. заметно укрепили положение Церкви в Газе и вместе с тем углубили антихристианские настроения местных язычников. В 407 г. в Газе произошел христианский погром, в ходе которого семеро христиан было убито, значительно большее число искалечено, а епископия разграблена. Самому епископу Порфирию удалось скрыться от преследовавшей его толпы по крышам домов (Marc. V. Porph., 95–96). Марк Дьякон видел основную причину погрома в «неистовстве идолопоклонников», озлобленных успехами газского епископа (ibid., 95). Вместе с тем сам агиограф невольно сообщал информацию, которая позволяет усомниться в подобной интерпретации причин конфликта. Согласно сообщению Марка Дьякона, погрому христиан предшествовал спор декуриона Сампсиха и церковного эконома о принадлежности неких поместий (ibid.,). Следовательно, между церковной организацией и муниципальной знатью Газы существовали определенные экономических противоречий. Можно предположить, что епископ Порфирий не довольствовался полученными от государства средствами и в стремлении укрепить экономическое положение Церкви в регионе открыто посягал на земельные владения местной языческой знати, что и привело к эскалации конфликта между христианской общиной и курией. Воспользовавшись оскорблением, нанесенным одному из первых лиц города как предлогом для разжигания антихристианских настроений среди плебса, члены местной знати спровоцировали христианский погром. Мятеж газских язычников был подавлен присланными из Кесарии войсками. После «умиротворения» Газы путем бичевания и казни зачинщиков погромам (ibid., 99) местное население не препятствовало распространению христианства. Вероятно, жестокое подавление возмущения напугало газских язычников и заставило их отказаться от соперничества с епископом, пользовавшимся поддержкой государственной власти.