Язычник [litres]

Первым опомнился Клим Удодов. Он во всю свою немалую длину еле вмещался на нарах. Повернув оскаленную голову с большими завяленными ушами, больно ударился виском о деревянный брусок стояка, приподнялся на остром локте, тихо и отчаянно ругнувшись и потерев ушиб.

– Ишь, – сказал он. – А ведь обуют же. Триста пейсят центнер заберут – и до свидания. Не заплатят, обычное дело…

Бессонов пожал плечами, насупился, засопел, но согласился:

– Не заплатят…

– Так без штанов оставят. – Удодов стал укладываться на место. – Сколько ж едут и едут на наших горбах.

Бессонов, насупившись, сказал упрямым, нудным голосом:

– А вот посмотрим завтра.

* * *

СРТМ повис в утренней дымке изящно и легко, словно парил над тихими водами, вобравшими в себя белизну тумана. Но солнце поднималось слева, развеивая утренние иллюзии, траулер тяжелел и оседал из белого марева в темную воду. Часа через полтора траулер стал подавать длинные, томительные гудки, призывая внимание берега. Но Бессонов еще вечером, после разговора с Арнольдом Арнольдовичем, отключил клеммы от аккумуляторов. Рыбаки, раздевшись по пояс, подставляя солнцу коричневые тела, сидели на песке, смотрели на пиратствующего гостя. Знали, что их, наверное, тоже обозревают с судна в бинокль. Таня позвала рыбаков завтракать. Они вернулись в барак, расселись за столом, но ели с ленью, поворочали ложками и отодвинули миски, стали прихлебывать обжигающий чай. И скоро в раскрытую дверь увидели, что от судна отделилась белая капелька, которая стала наносить на малоподвижные потемневшие воды пенный рубец. И тогда напряжение прорвалось, Удодов завертелся, заерзал на лавке, то и дело оборачиваясь к окошку, изрекая:

– Ну щас…

Минут через пять моторная шлюпка положила якорь, двое выпрыгнули в пену прибоя и, удерживая, довели шлюпку до песка. На берег выбрались еще двое, пошли к бараку. Из этих двоих в невысоком и даже мелковатом человеке Бессонов угадал по сдвинутой на глаза фуражке главного. Человек этот, войдя, сказал резким тоном:

– Здравствуйте, – и стал тянуться, чуть ли не на цыпочки привставал, чтобы казаться выше, и белую фуражку водрузил на самый затылок, черные усики его воинственно топорщились, он будто внюхивался в непривычный дух чужого жилья.

– Здоров… – ответил Валера, остальные кивнули.

– Кто будет бригадир Бессонов?

Вместо ответа Бессонов широким кивком пригласил его сесть за стол. Невысокий человек не отреагировал на приглашение.

– Я старший помощник Быков, – торопливо и твердо сказал он. – Почему вы не отвечаете по рации и не выходите в море, вы разве не получили соответствующие указания?

– А почему вы разговариваете со мной в таком тоне? – тихо сказал Бессонов. – Я вам здесь не старший помощник, я здесь за капитана.

Быков качнулся и, как бы опустившись с цыпочек, уменьшился, лицо его сделалось красным, он растерянно приоткрыл рот с крупными кривыми зубами.

– Тон как тон, – промямлил он и сделался даже обиженным. – Судно простаивает, а вам мой тон не нравится… Когда вы начнете отгрузку?

Бессонов опять кивнул на лавку напротив:

– Чайку не хотите, Быков? – и сам демонстративно взял кружку. Быков округлил глаза, светлые и, наверное, способные бывать чистыми и наивными, когда он забывал о том, что он давно взрослый, почти сорокалетний мужчина, которому полагается выглядеть вполне серьезно и даже сурово.

– О чем вы? – губы его дрогнули. – Вы мне можете ответить: будет отгрузка или нет?

– Нет, – вяло сказал Бессонов и, прикрыв глаза, отхлебнул чаю.

– Что значит «нет»? – Голос Быкова стал совсем тих от напряжения.

– Без оформления квитков сдачи не будет, – так же спокойно сказал Бессонов. Быков еще дальше на затылок сдвинул фуражку, обнажая коротко стриженный жидкий чубчик, слипшийся от пота.

– Но мы согласовали с вашим начальством…

– Флаг вам в руки, – Бессонов пожал плечами.

Быков снял фуражку. Волосы его, потные, слипшиеся, были стрижены коротко и неаккуратно, ступенькой, и Бессонов догадался, что человек уже несколько месяцев в море.

– Ну и ну… – Быков присел на край лавки. – Налей, что ли, чаю…

Бессонов кивнул Тане. Она проворно загремела посудой. И вдруг Быков опять вскочил.

– А!.. Да что же я сразу не сообразил!.. – И торопливо направился к выходу и дальше почти бегом, матрос поспешил за ним.

– Скоро вернутся, – сказал Жора.

– Вернутся, – согласился Бессонов, поднялся из-за стола, снял со стены ружье, переломил, посмотрел в стволы, сказал:

– Ух ты… – и передал ружье Валере. – Почисть. Сейчас почисть, стрелок.

– Повоевать хочешь? – с ухмылкой сказал Удодов.

Бессонов ухмыльнулся ответно:

– Сначала с тобой повоюю…

– А я тебе чего? – немного обиделся Удодов.

– Скоро узнаешь.

Спустя полчаса шлюпка вернулась, старпом направился к бараку не с пустыми руками – нес металлическую десятилитровую канистру.

– Спирт, – сказал Жора. Он и Бессонов вышли на улицу. Бессонов пошел навстречу и, только пройдя полпути, с опозданием подумал, что нужно было уже теперь прихватить ружье.

– Вот. – Взмокший от жары помощник поставил канистру у его ног.