Читаем Язык и человек полностью

Можно привести и другие многочисленные примеры проявления в синтагматике языковых единиц принципа их семантической совместимости. Например, значения предлогов сочетаются в русском языке с определенными падежами, будучи конкретизаторами их значений: предлог к – с дат.пад., выражающим объект пространственного сближения, предлог в — с вин. пад., выражающим внутренние пределы объекта для пространственной направленности и др. Инфинитивы, обозначающие действия, по отношению к которым проявляется установочная позиция (интенция) субъекта предложения или говорящего, сочетаются со словами, выражающими эту позицию: мне можно идти, тебе нельзя ехать, я должен, решил поехать, намерен сказать и т.п., см. [Шелякин 1996]. Дат. пад. сущ. в функции субъекта предложения сочетается с предикатами, обозначающими пассивно испытываемое им состояние: мне холодно, ему скучно и под. Суффиксы со значением производителя действия сочетаются с глаголами: учитель, преподаватель, бегун, летчик и т.д., а суффиксы с уменьшительными предметными значениями – с предметными существительными: столик, садик, городок и т.д. Таким образом, семантическая совместимость языковых единиц по общей семе может проявляться в различных сочетаниях (лексических, грамматических, словообразовательных, синтаксических) и иметь различные грамматические отношения (подчинительные, субъектно-предикатные, соединительные).

Семантическая совместимость слов по обшей семе может быть семантически предсказуемой и семантически не предсказуемой в данном языке. В первом случае она является основой для преобразования одних сочетаний в другие типы сочетаний слов без изменения их содержания – с сокращением в нем избыточных слов и с сокращением в одном из слагаемых слов избыточного семантического компонента. Сокращение в семантической совместимости избыточных слов происходит в целях экономии языковых средств и приводит к семантическому усложнению синтагм, имплицитно содержащих сокращаемые слова, что было названо семантической компрессией, см. [Леонтьева 1967]. По наблюдению Н.Н. Леонтьевой, обычно устраняется достаточно абстрактная семантическая составляющая: ср. банка, сделанная из меди – банка из меди, таблетка, избавляющая от головной болитаблетка от головной боли, в состав комиссии вошли... – в комиссию вошли [Там же: 96—97]. Сокращение в одном из слагаемых избыточного семантического признака приводит, по терминологии В.Г. Гака, к семантическому несогласованию, которое не отражается на значении высказывания лишь в случае устойчивых предметных отношений [Гак 1998: 284—285]: например, Змея приближается к норе. Птица приближается к гнезду (вместо: Змея подползает к норе. Птица подлетает к гнезду.). Возле стены находился шкаф (вместо: Возле стены стоял шкаф).

Во втором случае семантическая совместимость слов создается за счет подведения их под возможные общие семы или путем переноса семантического признака из одного слова в другое для установления общего признака и тем самым для семантической совместимости слов, которой они не имели. Так, в высказывании Девушка стояла на берегу реки семантическая совместимость субъекта и предиката определяется по пространственному положению «стоять», а в высказываниях Развитие русского языка после Пушкина временной признак предлога переносится на слово Пушкин, которого оно не имело.

6.3.2. Принцип (23) реализации коммуникативно-прагматической установки говорящего. Он заключается в том, что при конструировании события говорящий выбирает комбинаторику слов в зависимости не только от структуры выражаемого события, но и от прагматических факторов в условиях определенных ситуаций и текстов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука