Язык птиц. Тайная история Европы

Однако Телемское аббатство располагалось не в том месте, где было аббатство Фонтевро, так как автор сообщает, что к северу от него протекала река Луара, и, следовательно, оно могло находиться только возле города Тур. Поэтому, скорее всего, имелось в виду аббатство Мармутье, самое старое в Галлии. Оно носило имя победителя Цимбры, или, по меньшей мере, имя своей галльской покровительницы богини Мары и должно было находиться на месте древней школы друидов. К юго-западу от Мармутье можно обнаружить следы кладбища, где мужчины и женщины покоятся рядом друг с другом, ибо в Телеме, где были упразднены часы, время не имело никакого значения, нельзя не признать ту точку бытия, где время не имеет меры. Как и Виктор Гюго, Рабле был наследником пифагорейских доктрин наших предков и не признавал иного определения смерти.

Поэтому у него король оставил за собой царство жизни, а монах — смерти. Мы не будем останавливаться на особенностях Телемского аббатства, потому что оно более-менее точно воспроизводит черты знаменитого дворца Энтелехии, дворца Брунеля, садов Армиды и более древних — Цирцеи. В рыцарских романах посещение такого места было обязательным, и Рабле не мог его отменить. Счастье и свобода не принадлежат этому миру, их можно найти только в области Энтелехии, или Телем, то есть в царстве фантазии.

Но почему Телем и его шесть башен носят греческие названия, почему это аббатство было поручено воинственному монаху? Мы имеем здесь ввиду, что само слово «грек» было иероглифом войны (guerre), а также слова girer, переворачивать. Аббатство Телем было обителью монахов-греков, построенной для монаха-воина, потому что оно было посвящено закону переворота (girement loi). Имя аббатства Фонтевро имело то же самое значение (Fontevrault — font-vire-loi — перевернутый закон), это гробница Турена, и если римляне давали быку имя трио, то потому, что бык, на котором вспахивают землю, в конце борозды поворачивает обратно. Город Тур, таким образом, представлял в кантоне Тиронов знак Козерога. Здесь кончалось царство ленивой Марты, галльской богини смерти, и начиналось царство Мары, галльской богини деятельности, а также времени, которое начинают считать.

В пятую книгу «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле вставил одну сцену из «Сна Полифила». «Посреди птичьего двора располагался великолепный фонтан из алебастра; наверху стояли три Грации с рогами изобилия, и вода лилась из их грудей, рта, ушей, глаз и других отверстий на теле». Статуи граций можно обнаружить на могиле Екатерины Медичи, где они служили иероглифом переворота (girement). В глазах древних они, между прочим, ничем не отличались от трех Парок, и среднюю из них, олицетворявшую смерть или перемену жребия, обычно изображали повернувшейся спиной, чтобы тем самым передать идею неизвестности, ожидающей человека после смерти. Что касается воды, которая льется из всех отверстий, то это фонтан, открывающий воду (font ouvre l'eau — fonte vreault). Бэкон, сэр Веруламский, носил имя и звание, заимствованные из учений Квинты, резюмирующих идею Телемского аббатства. Расшифровка композиции этого фонтана будет выглядеть так: жребий, переворачивающий монету, фонтан, изменяющий закон (угол, где изменяется жребий), источник закона изменений. В Телемском аббатстве было шесть углов и такое же количество башен, а в том углу, где совершались изменения, находилась башня Артис, которая дала свое имя королю Артуру, или Артосу. Его имя на греческом звучало как Артер, что означает «связывать свою судьбу с чьей либо», а также «туфелька Золушки», которая была хрустальной (verre), потому что означала изменение души (virement de l'ame — verulam), изменение, которое происходило в самом нижнем углу аббатства (bas coin — basscoin — то есть на птичьем дворе). Отсюда берет свое начало и рождественский башмак, часто встречающийся на греческих надгробиях. Такое надгробие и есть артер Телемского аббатства.

На фоне всей этой архаики Рабле дает описание аристократического двора королевы Наваррской, к которому не допускались ханжи, кляузники, ростовщики и зануды и который во всем своем величии был открыт для рыцарей, провозвестников Святого Евангелия, читавших его громко и быстро, а также знатных дам, которые занимали самое почетное место, то есть справа от башни Артис и слева от башни Мезембрины. Такова была германская традиция, которая допускала, что доброе, то есть солнечное, начало воплощено в женщине, и наоборот. Однако немцы не обладали монополией на подобного рода галантность по отношению к противоположному полу, которому мы обязаны своим появлением на свет, и алтарь двенадцати богинь галлов отличается признаками той же самой традиции.