Язык птиц

Пой, о птица души, сокровенное слово,
Речь веди в прославленье творца всеблагого.

Он — создатель всех тварей, их плоти и тела,
Он и в тленном и в вечном — везде без предела.

Он пером созиданья начала начал
Сотворению мира чертеж начертал.

Девяти небесам дал он силу вращенья.
Недоступными сделал их для постиженья.

5 Цветом ночи и дня небосвод он украсил,
Светом солнца и звезд даль высот он украсил.

На небесном персте, словно ноготь, луна,
А на нем полумесяца лунка видна.

Он движеньем планет наделил поднебесье
И в просторах небес дал земле равновесье.

Повелел — лик земной струи ливня омыли,
И очистил он землю от грязи и пыли.

Сушу, словно суда, поместил он в моря, —
Горы держат их, будто суда — якоря.

10 Он одел океаны тяжелою тучей,
Чтоб не вспенило солнце их лавой кипучей.

Мир добра он явил в своем благостном даре,
И в тоске захлебнулись подводные твари.

Дал он ливням весенним чудесную мощь,
И в жемчужницах перлы взлелеял тот дождь.[1]

Жемчугам дал он блеск, лишь сиянию равный,
Чтоб им быть украшеньем в короне державной.

Цвесть весне он велел под созвездием Овна,
Ночь и день на Весах были взвешены ровно.

15 Дал дыханье Исы он рассветным ветрам,
Мертвый дол оживил, зелень вырастил там.[2]

Дивный блеск даровал он расцветшим полянам,
И сады засверкали в цветенье багряном.

Напоил он ветра благовонной струею,
И вскормил он деревья сопревшей землею.

Он рассветы камфарной одел белизной,
В черный мускус украсил он сумрак ночной.[3]

Солнцу в полдень светить в вышине повелел он,
Быть светильником ночи луне повелел он.

20 Сколько дива явил он в степях и долинах,
А еще, верно, больше — в подводных глубинах.

Он в степях быстроногих зверей сотворил,
А плавучих — стократ для морей сотворил.

Дал в степях он разбег ураганам летучим,
Дал бурление волнам он в море кипучем.

И навеки поссорил он пламень с водою,
Твердь земную и воздух сопряг он враждою.[4]

Те четыре стихии зиждитель всех сил,
Сотворив человека, в единстве явил.[5]

25 Сделал он человека вершиной творенья,
Нет в созданьях земных человеку сравненья.

Кладезь мудрости в сердце его заключил он,
И в тайник тот свое существо заключил он.

Чудной тайны хранилище эта казна, .
Талисманом творенья ей сила дана.

Талисман ты хранишь, тайну чтишь величаво, —
О душа! Твоему сотворению слава!

Рассказать о сокровище тайн человека
Ни земле недоступно, ни небу от века.

30 Но явлен был и тот, кто, прияв сей тайник,
Тьмою злобы сгубил человечий свой лик.[6]

Был и он среди тварей признаньем отмечен,
Тайников «Сокровенного» знаньем отмечен.[7]

Был увенчан от бога он высшим почетом,
Вознесен он судьбою был к горним высотам.

Создан избранным быть, он в величье таком
В сонме ангелов признанным стал вожаком.

В сонме ангелов чтимый, он люб был собратьям,
А отвергший его был покаран проклятьем.

35 Было так: среди джиннов и ангелов главный,
Над вселенной он властвовал волей державной.[8]

Долго — тысячи лет — он радетельным был,
Перед волей творца благодетельным был.

Ни единого места в природе не сыщешь,
И на всем голубом небосводе не сыщешь,

Где бы он преклоненья пред богом не ведал,
Где бы счастья в смиренье убогом не ведал.

И, познавши добра благодатную суть,
Он без думы о боге не мог и вздохнуть.8

40 Но, познав единение с высшей святыней,
Преисполнил он душу и сердце гордыней.

Взор от дива того отрешив дерзновенно,
Он с собратьями уж не склонялся смиренно.

Не склонив головы, и с корыстью в уме,
Он увяз головою в позорном ярме.

Он связал себе шею повязкой собачьей,
Он сдавил себе сердце острасткой собачьей.

Стал он людям злодеем заклятым навеки,
Стал для веры врагом-супостатом навеки.

45 И до судного дня лишь беду ему знать,
И жестокую кару в аду ему знать.

Так вот доблестный муж, знавший высшую славу,
От гордыни поддался строптивому нраву.

И навеки проклятым презренный пребудет,
Грех его назиданьем вселенной пребудет.

Бог из горсточки праха создал существо,
Чудо чуд человеческий образ его!

И, явив себя людям сокрытою тайной,
Среди всех наделил он их властью бескрайной.

50 Но один за строптивость покаран был богом,
А покорный вознесся в величии строгом.

Одному — быть избранником бог повелел,
Быть другому изгнанником бог повелел.

Одному — жить навеки с поклятьем судил он,
А другому — быть другом собратьям судил он.

Кто бы что ни свершил — он все видит и знает,
Все, что есть, чего нет — это он совершает.

Людям мудрость его понимать не дано,
Человеку постичь ее не суждено.

55 То деяньем зовут, что создатель содеет,
Только то — разуменье, что он разумеет.

Он один — падишах, не найти ему равных,
И сподвижников нет у него равноправных.

И всему, что создал, ты, творец, — сто. похвал:
Кто бы что ни хвалил — он тебя восхвалял!

Ты один вездесущ, ты — живого услада,
Ты — единство и сила, и мощь, и отрада.

И единство, и суть — все в тебе воплотилось,
Ты — могущество, жизнь, милосердие, милость.

60 Океан твоего милосердья широк,
Как бы волны грехов ни бурлили поток.