Язык в языке. Художественный дискурс и основания лингвоэстетики

Согласно одному из основателей Тартуской школы Ю. М. Лотману, искусство и культура в целом признаются «вторичными моделирующими системами». Такие системы являются системами второго порядка, надстраиваемыми над первичной системой естественного языка. Главными понятиями, вводимыми и обосновываемыми в этой концепции на семиотических началах, являются «художественный текст», «художественный код», «художественный язык» и «художественная коммуникация».

Базируясь на моделях из теории информации и коммуникации, Лотман развивает свою теорию множества художественных кодов, близкую теории У. Эко (обе при этом строятся на основе коммуникативной теории Р. О. Якобсона). Подобно другим типам сообщений, художественное сообщение может быть декодировано только на основании кода, общего для отправителя и получателя. На примере литературы показывается, что этот код состоит из обычного стандартного языка, а также из традиционных литературных конвенций, кодифицированных в нормативной поэтике и риторике. Эстетически инновационные сообщения, нарушающие конвенции традиции и языка, устроены по принципу «эстетики оппозиций». В таких случаях получатель сообщения пытается декодировать текст, используя код, отличный от того, который заложен создателем. В результате текст либо перекодируется получателем (что часто влечет за собой эстетическую деструкцию, когда текст начинает восприниматься как неэстетический), либо интерпретируется как художественный текст, требующий создания нового, неизвестного эстетического кода. Таким образом, художественный текст может обретать разные смыслы и значения для отправителя и получателя.

Как уже говорилось выше, Лотман реанимирует концептуальную формулу «искусство как язык». «Дает ли это нам право определить искусство как особым образом организованный язык?» – задается он семиотическим вопросом. Если считать «язык» коммуникативной системой, то

в этом же смысле можно говорить о «языке» театра, кино, живописи, музыки и об искусстве в целом как об особым образом организованном языке [Лотман 1970].

Ученый предлагает подойти к искусству с двух различных точек зрения:

Во-первых, выделить в искусстве то, что роднит его со всяким языком, и попытаться описать эти его стороны в общих терминах теории знаковых систем.

Во-вторых, – на фоне первого описания – выделить в искусстве то, что присуще ему как особому языку и отличает его от других систем этого типа [там же].

Намечаются две задачи семиотических исследований, которые успешно решают Лотман и его коллеги по научной школе. Искусство описывается как «вторичный язык», а произведение искусства – как текст на таком «художественном языке». Рассматривая «язык искусства» в ряду прочих знаковых систем, Лотман приходит к понятию «языка словесного искусства»:

Художественная литература говорит на особом языке, который надстраивается над естественным языком как вторичная система. Поэтому ее определяют как вторичную моделирующую систему [там же].

Таким образом, якобсоновское определение поэтического языка обретает новую перспективу – особой художественной коммуникативности (автокоммуникативности, как уточнит Лотман в других работах, см. подробнее в главе III настоящей работы).

Основатель Московско-новосибирской семиологической школы57 Ю. С. Степанов, первым представивший труды классиков западной семиотики русской науке, предлагает несколько другой подход к языкам искусства, чем принятый в лотмановской семиотике. Это подход, основанный на понимании языкового факта как высказывания, а совокупности речевых фактов и актов – как дискурса. Коммуникативно-дискурсивный подход базируется на синтезе идей Э. Бенвениста, Л. Витгенштейна, Дж. Остина, Дж. Серля о субъективности в языке и речевом употреблении. Для этой школы менее характерны структурные методы, более актуальны деятельностно-прагматические. Именно они применяются и в анализах художественного материала.