Язык за зубами

Здесь почти нет мебели, и когда мы разговариваем, доносится эхо. Я спрашиваю маму, пуста ли квартира из-за того, что мы обанкротились. Мама говорит, что нет. Я ей верю. Тут есть одна комната для папы с мамой, другая для нас с сестрой и ещё одна огромная комната для всех – сразу за входной дверью. Это гостиная. Везде линолеум с узорами в форме ромбиков, а это – просто восторг.

Мама покупает одноразовый фотоаппарат. Для бабушки с дедушкой мы снимаем каждый этап нашего обустройства. Фотография вида из окна кухни. Фотография вида из гостиной. Наш дом стоит напротив холма, покрытого полями. Однажды утром мы поднимаемся на его вершину. Оттуда видны цветные волны на фасаде нашего дома, градиент от морского синего до болотно-зелёного. Мы считаем этажи, чтобы найти свои окна. Всего их четырнадцать, а мы на девятом. Я думаю о том, что, когда мне стукнет девять лет на девятом этаже, это должно быть необыкновенное чувство. Мы фотографируемся на фоне нашего дома. Когда плёнку проявили и пришли снимки, мама отсчитывает шариковой ручкой этажи от земли, не дотрагиваясь до снимка, чтобы не запачкать. На девятом этаже она обводит взрослую спальню и гостиную. На обратной стороне пишет «наши окна».

Двух англичан из двери напротив зовут Колетт и Морис. Они пенсионеры. Морис работал на заводе, а Колетт – швеёй. У них есть свой собственный автомобиль, и Морис предложил папе отвезти его в место под названием Ашан-Центр’Дьё. Мама едет вместе с ними, захватив тележку и рюкзак. Они возвращаются с полными сумками. В Ашан-Центр’Дьё можно купить всё что хочешь и в любых количествах.

Мы едим курицу каждый день, на обед и на ужин. Когда от вида курицы всем уже становится плохо, переходим на замороженные креветки, затем на авокадо и крабовые палочки. Коробок НЗ у нас здесь нет. Зато есть ЗР. Закрома Родины. В шкафах коридора, между прихожей и спальнями, целых две полки заполнены непортящимися продуктами. Помимо зелёного горошка, сгущённого молока и майонеза, целый отсек отведён под хранение всякого рода Марсов, Сникерсов и Баунти. Упаковки по двенадцать штук. Доступ к ним свободный. Здесь нет ни хранителей, ни проводников, каждый угощается, когда захочет.

Спустя несколько месяцев мама замечает, что общая масса тела нашей семьи заметно увеличилась, и вновь устанавливает контроль над потоком еды. Доступ к Закромам Родины берётся под контроль. Если в коридоре раздаётся шуршание пластиковой обёртки, пойманный на месте обязан раскрыть своё имя и покаяться. Постепенно каждый из нас возвращается к своему доэмиграционному весу.

Однажды Морис и Колетт приглашают нас в гости. Мне велено надеть платье и ободок для волос. Сестра достаёт белую рубашку. Мама надушилась. Папу мама отправляет в магазин под названием Казино купить цветы. Папа возвращается с огромным фиолетовым букетом, завёрнутым в какой-то прозрачный пластиковый носок. На дне носка – горшок с землёй. Цветы всё ещё растут – они живые. Это хризантемы, – говорит сестра. Букет очень красивый.

В назначенное время мы выходим в тапочках на лестничную площадку, останавливаемся у лифта и папа нажимает на звонок англичан. Странное ощущение – стоять обутым в тапочки не дома, но и не в гостях. Дверь открывает Колетт. У них великолепно. Тут тоже есть комната, где никто не спит, и ещё одна, куда они ходят просто чтобы обедать и ужинать. В этой комнате накрыт круглый стол, в центре которого стоит чёрная коробка.

Папа приподнимает меня у окна, чтобы мне было лучше видно. Здесь такой же вид, как у нас, только чуть правее. Лучше видны длинные лапы сосны. Морис и Колетт что-то говорят. Папа немного понимает. То, что он понимает, объясняет и нам. Оказывается, Морис и Колетт никакие не англичане, а французы. Они делают широкие жесты, издают странные звуки, и все взрослые друг другу улыбаются. Мама и Колетт что-то показывают руками и по очереди смеются. Сестра кружится вокруг них и улыбается, когда мама смеётся. У Колетт огромная корзина, полная клубков шерсти, из которых торчат вязальные спицы. Мама с улыбкой указывает на них рукой и что-то говорит. Затем она берёт с дивана подушечку с вышитым пейзажем и показывает её Колетт. Колетт кивает. Мама издает восторженные звуки, поглаживает подушечку и рассматривает пейзаж.