Языковая структура

Поскольку система языка состоит из определенных инвариантов с обязательным сопровождением их теми или иными вариантами, поскольку вариативность является, согласно мнению автора, не только непременным признаком определенного уровня языка, но и самой языковой системы, ясно, что языковой уровень, перегруженный сложной архитектоникой, меньше проявляет свою вариативность, а чем он проще, тем вариативность сильнее. Давление системы языка также нельзя рассматривать как абсолютный императив, поскольку бесконечное разнообразие данного уровня, а также и та или иная его структурная осложненность могут оказывать сильнейшее сопротивление этому давлению. Необходимо иметь в виду также и то, что давление системы убывает там, где возрастает степень информации, сообщаемой о единицах языка различных уровней и их конститутивных признаков, равно как и давление системы языка возрастает с убыванием степени информации соответствующих единиц языка. Ясно, что в сравнении с агглютинативными языками в фузионных (например, в индоевропейских) языках давление системы значительно ослабляется[185].

В 1964 г. Э.А. Макаев издал книгу под названием «Проблемы индоевропейской ареальной лингвистики», где лингвист полностью преодолел все метафизически неподвижные категории старого индоевропейского языкознания, поскольку выдвигаемые здесь понятия центральных и маргинальных языков, западной и восточной общности, архаизма и инновации, критерий классификации индоевропейских языков, реконструкции различных особенностей, проблема самого индоевропейского языка и его диалектов теряют свою неподвижность, рассматриваются в их постоянном становлении, допускают самые разнообразные лингвистические комбинации и превращаются в волнующееся море языков и диалектов, то густо переплетенных между собою, а то и значительно удаленных друг от друга. Эта же идея становления проводится Э.А. Макаевым и в области индоевропейской этимологии[186]. В нашей науке обычно спорили о том, нужно ли реконструировать целое индоевропейское слово или только его корень. Автор показывает, что дело тут не в слове и не в корне, а в степени глубины проникновения в наиболее хронологически отдаленную от нас структуру основных этимологических единиц, – лексемы, корня, детерминативов, преформантов. Поэтому и определение индоевропейского этимона связано с разной степенью глубины структурно оформленного на соответствующем этимологическом уровне фономорфологического и семантического комплекса, объясняющего собою ту или иную лексему или группу производных образований того или иного индоевропейского языка. Хронологическое понимание таких соединений, как «корень плюс определенный набор детерминативов» или «преформант плюс корень плюс детерминатив» или «преформант плюс корень», каждый раз оказывается разным в зависимости от характера языкового материала. Реконструкция индоевропейского этимона осложняется еще и явлением семантической экстраполяции, требующей к себе самого строгого отношения. Наконец, как это ясно само собою, не только этимон, но и цельное индоевропейское слово должно получать у Э.А. Макаева тоже усложненную характеристику. Все это содержится в его докладе «Структура слова в общеиндоевропейском»[187]. Автор критикует взгляд А. Мейе на автономность индоевропейского слова, понимаемого лишь как отвлеченная совокупность словоформ. По мнению Э.А. Макаева, слово представляет собою нечто гораздо более гибкое, зависящее от языкового уровня, от акцентной организации, от тех или иных сандхи, от наличия проклизы и энклизы.

«Представляется более целесообразным фонетические слова рассматривать как фразовые отрезки, содержащие в себе в качестве ядра полнозначное слово, ограниченное проклитиками и энклитиками, имеющие единую акцентную схему и одну акцентную вершину»[188].

Работы Э.А. Макаева стоят выше раскола между классической и структуральной лингвистикой. С этой точки зрения высокой оценки заслуживает также работа И.М. Тронского «Общеиндоевропейское языковое состояние» (Л., 1967), к тому же поучительным образом совмещающая в себе исследовательский элемент и популярную доступность.