Языковой вкус эпохи

Синонимично пространству выступает поле, причем его конкретно-вещественное и отвлеченно-метафорическое значения создают условия для юмористического обыгрывания: Большая игра в коридорах власти на «конституционном поле»… IX съезд народных депутатов окончательно расколол пресловутое «конституционное пространство»… Мы существуем в безбрежном «конституционном пространстве» (недаром этот термин появился в речах депутатов!), но отнюдь не в строгих правовых рамках Основного закона государства (Изв., 7.4.93). Депутаты собрались и сели в конституционном поле… Установив практику перманентной перекройки основных законов, законодательный корпус de facto исходил из того, что искомое «конституционное поле» находится там, где в данный момент времени присели депутаты. А если «конституционное поле» находится как бы везде, где того хочет съезд, то практически оно вообще перестает существовать (Коммерсант, 1993, 12). В. Зорькин призывает не творить Конституцию на «неконституционном поле» (Сегодня, 18.5.93). Президент России и главы республик ищут согласия на новом конституционном поле (Изв., 27.5.93). Во имя личных интересов они загоняют нас в ловушку, которую называют «конституционным полем» (Сегодня, 17.6.93). Олег Лобов за единое антимонопольное поле СНГ (Сегодня, 12.5.93). Они ничего не боятся… Идут на обман, подлог, подтасовки, на наглый прессинг по всему административному полю (МП, 27.5.93). Две основные противодействующие силы, обозначившие себя ранее по вопросам проведения реформ и референдума, теперь противостоят друг другу в «конституционном поле»… Бойтесь беспредела конституционного пространства, в котором растворится любая власть (Изв., 5.6.93). В. Баранников не только сам остался в конституционном поле, но и призывает к этому других (Пр., 30.7.93).

Важно констатировать, что идет массовое напряженное фразеотворчество, дополняющее уже рассмотренную всеохватывающую (прибегая к модному слову – обвальную) проверку на точность и прочность, на пригодность для новых условий, всех привычных терминов, ходячих формул. Очень многие известные фразы удаляются в запасники и забываются, очень многие из сохраняющихся, как мы видели, вызывают сомнения, уточняются, меняются, переосмысляются семантически, оценочно, стилистически. На глазах складывается новая фразеология, новая идиоматика.

Эти процессы, как и формирование нового политического словаря под влиянием каждого «текущего момента», не заслужили, к сожалению, достаточного внимания со стороны лингвистов, не стали до сих пор объектом исследовательской русистики. Причиной тому и то, что филология традиционно признает достойным предметом анализа преимущественно лишь художественные тексты, и то, что коммуникация в политике, отражаемая масс-медиа, была у нас омертвелой, строжайше регламентируемой сверху.

В условиях сегодняшнего динамичного естественного развития эти причины отсутствия интереса обернулись, по совершенно справедливому мнению авторитетной исследовательницы, факторами повышенного внимания к тому, что она называет КСТМ – ключевыми словами текущего момента (Т. В. Шмелева. Ключевые слова текущего момента. Collegium /Киев/, 1993, 1, cc. 33–41).