Языковой вкус эпохи

Т. В. Шмелева обсуждает перспективы изучения лингвистических примет таких слов и состав их словаря. Среди первых перечисляются практически все стороны жизни слова – от его грамматики до места в композиции текста: высокая частотность, текстовое пространство (употребительность в заголовках), грамматический потенциал, сочетаемость, парадигматика (синонимические и антонимические отношения), онимическое употребление (в качестве названий), употребление в дефинициях, языковая рефлексия (сопровождение оценкой), использование в языковой игре. Для словаря ключевых слов характерной признается подвижность, быстрая сменяемость его состава; предварительные исследования показали, что в нем около сотни слов, распадающихся на пять семантических групп – время, социум, субъекты (эти три, видимо, константы словаря ключевых слов), право, рынок.

6. Активные процессы в словообразовании

6.1. Меняется продуктивность ряда словообразовательных моделей: некоторые ее увеличивают, другие сокращают. Исследователи отмечают повышенную интенсивность русского словообразования в целом, особенно в сегодняшней газетно-журнальной публицистике, пишут даже о «номинативном взрыве» как примете «языка перестройки» (ср. В. И. Максимов и др. Словарь перестройки. СПб., Златоуст, 1993).

Большинство авторов (например: Е. В. Говердовская. Новые существительные в лексике современного русского литературного языка. РЯШ, 1992, 3–4, с. 48) при этом полагают, что новации обновили словарный состав, «однако ни в коей мере не затронули ни сути лексической системы, ни системы словопроизводства современного русского литературного языка. Все новые слова образованы при помощи тех способов словообразования, по тем словообразовательным моделям, которые были продуктивны и раньше. Процессы заимствования и актуализации лексических единиц тоже развиваются традиционно. Но нельзя не обратить внимание на резко усилившееся (и не всегда оправданное) влияние английского языка».

Фактический материал вряд ли позволяет согласиться с этим самоуспокоительным выводом, который сам автор ослабил многозначительной ссылкой на англоязычное влияние. Если бы только!

Разумеется, не вызывают беспокойства словообразовательные модели, повышающие продуктивность строго в традиционных рамках, как, например, производство названий лиц с суффиксом -ик (-ник): бюджетник (как собирательное наименование всех живущих за счет бюджета – служащих, пенсионеров, учащихся: тех, кого раньше называли служащими, а теперь переименовали в «бюджетников». АиФ, 1994, 21), теневик («Теневики» помогают заключать коммерческие договора, имея при этом процент со сделок – с толкованием «лидеры криминального мира». Изв., 15.3.95; вышедшие из тени теневики. Изв., 16.3.95), боевик, биржевик, рыночник (на роль недостающего рыночника в Правительстве был выбран Гайдар. РВ, 7.10.93), налоговик (работник налоговой полиции: Четверо налоговиков уволены по причине «морального несоответствия. Изв., 2.2.95), силовик (Эстафетная палочка передана следующему силовику – Виктору Ерину. Изв., 27.1.95; Хуже не бывает, когда член правительства, министр-силовик… срывается на брань. Изв., 4.2.95), деловик (Коварство чеченских деловиков. НГ, 23.7.92).

Ср.: ужастик (Любители «ужастиков», т. е. триллеров. ВМ, 2.3.95; «Ужастик» хорошо смотреть на ночь, особенно после программы новостей – на фоне того, что сейчас происходит в действительности, целлулоидные страсти уже не кажутся страшными. МН, 1995, 4) или ужасник, а также страшилка (Я не поклонник ужасников. Сегодня, 8.6.93; Авторы актуальных страшилок не то прогнозируют, не то планируют. Обозреватель, 1995, 8, с. 6); бомжатник (Необитаемое здание, превратившееся в старый «бомжатник». Сегодня, 30.4.93).