Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

Как задумался на мгновение и сейчас. Но сейчас – празднество и торжество жизни. Такое празднество и торжество жизни, что словно нет никакой боли и никакой печали. Словно все неважно, словно ты забыл, жив ли тот человек, был он или нет. Забыл самое имя. Потому что – Радоница. Радость. «Последний же враг истребится – смерть» (1Кор.15:26). Слишком великая радость. Слишком великое торжество жизни: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!..» Другие люди ведь все равно не услышат и не поверят. Другие люди – сами по себе. Живые ли или усопшие. А он всего лишь Натаниэль Лэйс. «Помяни, Господи, и вся в надежди воскресения и жизни вечныя усопшия… И всех православных христиан». Свои – вот они, все свои. А чужие – они всегда и были чужие. Все равно не поймут и не услышат:

– Воистину Воскресе!

Словно – за всех и всем православным христианам. Они – православные. Настоящая братия и родня. Пусть просто имена. Пусть ты никогда их не видел. Пусть века и расстояния. Но ты знаешь главное: это тоже была весна. Кладбище – и весна. Радоница[161]. И словно из века в век и от людей к людям подхватываются и передаются к новым векам и от усопших к живым эти всё те же самые победные слова: «Христос Воскресе!»

«Пасха священная нам днесь показася: Пасха нова святая, Пасха таинственная, Пасха всечестная, Пасха Христос Избавитель, Пасха непорочная, Пасха великая, Пасха верных, Пасха, двери райския нам отверзающая, Пасха, всех освящающая верных…»[162].

Это была весна. Кладбище – и весна. Словно наяву – писания святых Отцов…

«Сад во время зимы…» [163]

«В 1829-м году проводил я зиму в Площанской пустыни. И поныне там, в саду, стоит уединенная, деревянная келлия, в которой я жил с моим товарищем. В тихую погоду, в солнечные ясные дни выходил я на крыльцо, садился на скамейку, смотрел на обширный сад. Нагота его прикрывалась снежным покрывалом; кругом все – тихо, какой-то мертвый и величественный покой. Это зрелище начало мне нравиться: задумчивые взоры невольно устремлялись к нему, как бы высматривая в нем тайну.

Однажды сидел я и глядел пристально на сад. Внезапно упала завеса с очей души моей: пред ними открылась книга природы. Это – книга, данная для чтения первозданному Адаму, книга, содержащая в себе слова Духа, подобно Божественному Писанию. Какое же учение прочитал я в саду? – Учение о воскресении мертвых, учение сильное, учение изображением действия, подобного воскресению. Если б мы не привыкли видеть оживление природы весною, то оно показалось бы нам вполне чудесным, невероятным. Не удивляемся от привычки; видя чудо, уже как бы не видим его! Гляжу на обнаженные сучья дерев, и они с убедительностию говорят мне своим таинственным языком: «Мы оживем, покроемся листьями, заблагоухаем, украсимся цветами и плодами: неужели же не оживут сухие кости человеческие во время весны своей?»

Они оживут, облекутся плотию; в новом виде вступят в новую жизнь и новый мир. Как древа, не выдержавшие лютости мороза, утратившие сок жизненный, при наступлении весны посекаются, выносятся из сада для топлива: так и грешники, утратившие жизнь свою – Бога, будут собраны в последний день этого века в начатке будущего вечного дня и ввергнуты в огнь неугасающий.

Если б можно было найти человека, который бы не знал превращений, производимых переменами времен года, если б привести этого странника в сад, величественно покоющийся во время зимы сном смертным, показать ему обнаженные древа и поведать о той роскоши, в которую они облекутся весною: то он вместо ответа посмотрел бы на вас и улыбнулся – такою несбыточною баснию показались бы ему слова ваши! Так и воскресение мертвых кажется невероятным для мудрецов, блуждающих во мраке земной мудрости, не познавших, что Бог всемогущ, что многообразная премудрость Его может быть созерцаема, но не постигаема умом созданий. Богу все возможно: чудес нет для Него. Слабо помышление человека: чего мы не привыкли видеть, то представляется нам делом несбыточным, чудом невероятным. Дела Божии, на которые постоянно и уже равнодушно смотрим, – дела дивные, чудеса великие, непостижимые.

И ежегодно повторяет природа пред глазами всего человечества учение о воскресении мертвых, живописуя его прообразовательным, таинственным действием!»

Игнатий Брянчанинов. Из «Аскетических опытов»

VII

Сей день, его же сотвори Господь. Возрадуемся и возвеселимся вонь… (Пс.117:24)

Это была весна. А потом Мэдилин как-то вошла в комнату сына и увидела брошенный на кровать синий мундир. Нат читал за столом. Он поднял голову и понял ее вопросительный взгляд.