Идеальна для меня

— Возвращайся, — снова приказал он, в этот раз без деланной вежливости. Но ее уже и не потребовалось, ведь я медленно поднялась с места и действительно отправилась в постель, чтобы не сомкнуть глаз до самого утра. Трястись, будто умалишённая, и видеть за каждым углом мать с острым скальпелем в руке.

Часть 57

С первыми лучами солнца Шульц возник в комнате в черных джинсах и в такой же черной рубашке. Он поставил перед фактом: сегодня мы возвращаемся в пентхаус, несмотря на предписание доктора Грина. Там, по его мнению, было более безопасно, а мне уже стало плевать. Я молча позволила медсестрам одеть меня в белый мягкий костюм, натянуть удобные повседневные кроссовки.

Выйдя в коридор, я даже не взглянула на ожидающего меня Конрада, что явно ему не понравилось, потому как он возник у меня на пути, загораживая проход.

— Эмми, — медленно отчеканил он, словно для умственно отсталой или беспросветно тупой. Конрад сжал своими ладонями мое лицо, требовательно заглядывая в глаза. — Ты ведь знаешь, что у меня не было выбора.

Вряд ли он имел в виду то, что бросил меня одну в комнате в самую худшую ночь в моей жизни. Он не должен был оберегать меня, как какая-то охрана. Я была ему никем. Только вот звук выстрела прокручивался в голове заевшей пластинкой уже более десяти часов. Объективная часть меня встала на его защиту: «Он спас тебя от обезумевшей матери и занялся поисками сообщника!» Эгоистичная же половина апеллировала другим: «Той ночь было уже ничего не исправить, я просто хотела чувствовать его рядом».

— Ты спал с оружием, — констатировала я без капли эмоций. В моей голове до сих пор не укладывалось, почему босс проводит ночи в обнимку с пистолетом. И я солгала бы, скажи, что меня это не испугало. Но я не хотела слышать его оправдания на этот счет, поэтому отмахнулась: — Плевать. Ты… убил ее?

Конрад промолчал, и я приняла это за согласие. Об этом кричали его расширившиеся зрачки. Сжавшись, я отряхнулась от его рук и отвернулась, сжимая переносицу пальцами.

— Я не виню тебя за то, что спас нас обоих от смерти, Конрад. Это было смело с твоей стороны, — прошептала я, глубоко вдыхая кислород. Обманчиво показалось, будто его не было в клинике. — Я виню того ублюдка, что выпустил ее из клиники. Мама была больна и требовала лечения. Вот и все. Нельзя судить людей, не отвечающих за свои поступки.

Шульц долго не отвечал, и я позволила себе взглянуть на мужчину, застав на его лице странную и необъяснимую боль, а также… что-то еще, что разгадать совершенно не получалось. «Он просто переживает за тебя, Браун», — подсказал внутренний голос. «Шульц решал проблемы твоей семьи всю ночь, а ты винишь его за то, что бросил тебя одну, эгоистка!»

— Детка, — Конрад подошел вплотную и поднял меня на руки за ягодицы, заставляя наши лица сравняться. Его почему-то невероятно мокрый лоб ударился о мой лоб, после чего Конрад протяжно вздохнул. — У нас все будет хорошо.

Я кивнула, но была уверена в обратном, только вот обсуждать это не хотелось. На этот раз авто ждало нас внизу, и когда мы вышли на улицу, холодный морозный ветер ударил по лицу, будто отрезвляя.

— Постой, — прошептала я, откидывая голову назад и подставляя кожу редко срывающемуся снегу. Он будто приводил меня в чувство, чего мне безумно не хватало, делал живой.

Мы простояли так какое-то время, окруженные множественными охранниками, Конрад не торопил меня, а я пользовалась его благосклонностью, не желая садиться в машину и возвращаться в очередную золотую коробку. Как вдруг женский крик оглушил улицу, заставляя всех людей, включая меня, обернуться в поисках «раздражителя».

— Конрад! Конрад! Мне нужно с тобой поговорить! Это очень важно, прошу тебя… Умоляю…

По другую сторону улицы стояла Аврора, скрученная охранником, стоявшим на оцеплении улицы. Она выглядела растерянной и заплаканной. Проходящие мимо зеваки смотрели на нее с интересом, не скрывая, посмеивались за спиной. «Она не заслуживает такого отношения!» — взыграло во мне странное чувство сочувствия.

— Поговори с ней, — повернувшись к мужчине, попросила я.

— Эмми… — выдохнул Шульц, хмурясь. Но я смотрела на него, не желая отступать. Еще недавно они были мужем и женой, а сейчас он не позволял женщине подойти к себе, словно старой забытой, не нужной более, умирающей собаке, выброшенной в мороз на улицу. Не прошло и минуты, как он сдался, скрипя зубами:

— Хорошо.

Конрад кратко кивнул своим людям, и те позволили женщине пройти. Аврора распрямила плечи и последовала к нам на невероятно высоких каблуках и в белой роскошной шубе, будто надела все самое лучшее и яркое из своего многочисленного гардероба. Несмотря на обилие макияжа, выглядела она постаревшей на десять лет минимум: огромные мешки под глазами, синяки, осунувшаяся, опустившийся контур лица.

Женщина лишь слегка мазнула по мне взглядом, деланно показывая, насколько я для нее мелкая сошка, и обратилась сразу к Конраду: