– Я знаю о тебе все, милая, – сообщил он, поглаживая подушечкой большого пальца мою нижнюю губу. – Знаю, что тебе нравится и что ты ненавидишь. О чем любишь разговаривать и как смотришь на мир. Твои желания, стремления,
Мое сердце пропустило удар, а на лице медленно расплылась улыбка.
– Видишь? Так ты возбуждаешь девушку. – Я усмехнулась, обхватив ладонями его лицо и притянув ближе. – Ты до странности совершенен, Кэррингтон.
– Знаю, – прошептал он, и я закатила глаза, когда он решил проявить свое высокомерие в такой романтической ситуации. – Так я могу поцеловать тебя? Потому что я хочу тебя так сильно, что готов из кожи вылезти.
Я кивнула.
Затем он приступил к моему полному уничтожению.
Или к поцелую. Не могу сказать точно, потому что в тот момент это казалось и тем, и другим одновременно.
Мы с Дэниелом наконец-то достигли точки, когда желание постоянно находиться рядом немного поубавилось, и мы научились оказывать небольшие, важные любезности друг другу. Мы погрузились в приятную рутину, и одно из моих любимых занятий – это начинать день с совместного завтрака прежде, чем отправиться в кампус.
Он заставил меня поклясться никогда больше не прикасаться к плите после того, как я чуть не спалила квартиру, пытаясь приготовить яичницу. Так что теперь он берет на себя обязанности шеф-повара и готовит мне все, что бы я ни захотела.
Быть в отношениях так весело.
– Блинчики? – спрашивает Дэниел, когда я заваливаюсь на кухню, зевая и пытаясь прогнать остатки сна. На нем боксеры и больше ничего, кроме нежно-розового фартука, который, к сожалению, скрывает его мускулистую грудь.
– Ты и сам знаешь, – отвечаю я, опускаясь на один из стульев вокруг обеденного стола. Я наливаю нам по стакану апельсинового сока. Дэниел неторопливо подходит и, поставив передо мной тарелку со свежеиспеченными блинчиками, садится рядом.
– Ты выспалась прошлой ночью? – интересуется он, обеспокоенно посмотрев на меня.
– Нет. Я не спала всю ночь, пытаясь что-то написать. Но все, что смогла выжать из себя, оказалось полнейшей чушью.
Дэниел проводит большим пальцем по моему лицу, прослеживая темные круги под глазами.
– Ты работаешь на износ, – хмурится он. – Тебе нужно отдохнуть.
– Отдохну, когда напишу что-то, удовлетворяющее моим требованиям, – произношу я, отправляя в рот кусочек блинчика. – Срань господня, это
– Ты говоришь так каждый раз, когда я пеку блины. Каждое утро, между прочим. Тебе не надоедает их есть?
– Никогда, – отзываюсь я и издаю стон, снова откусывая кусочек.
Блинчики получаются нежными и воздушными и, когда касаются языка, тут же растворяются в восхитительном вкусе, который заставляет вкусовые рецепторы петь. Безусловно, Дэниел умеет готовить, но его блинчики… Совсем другой уровень.
Он смеется.
– Забавно. Кажется, мои блинчики нравятся тебе больше, чем
– Не говори ерунды. Если бы ты мне не нравился, я бы не позволила тебе вытворять с моим телом то, что ты проделывал несколько ночей назад. – Я подмигиваю ему, и в его глазах вспыхивает воспоминание о нашем страстном занятии любовью, что только вызывает улыбку на лице Дэниела. До своего первого раза я и не думала, что буду получать столько удовольствия от секса. Но сейчас я жажду его так же сильно, как блинчиков Дэниела.
А секс с Даниэлем просто потрясающий. Временами он необузданный и взрывоопасный, иногда бывает медленным и чувственным. И мне нравится, что я никогда не знаю, каким будет следующий раз. Мне известно только одно: я никогда не устану от близости с этим мужчиной. Да и не хочу.
– Где ты вообще научился так готовить их? – интересуюсь я, избавляясь от этих непристойных мыслей.
– Сосед по комнате научил меня, когда я обучался в Мадриде, – отвечает он. – Он всегда говорил, что путь к сердцу девушки открывается через вкусную еду. Он был не самым красивым парнем, но каждую неделю за ним увивалась новая девушка. Думаю, все дело в блинах. И в сексуальном испанском акценте.
– А он случайно не учил тебя испанскому?
– Учил. Но, к сожалению, я владею лишь дурацкими пикап-фразами, – застенчиво говорит он. Он прочищает горло, а затем окидывает меня знойным взглядом: –
– Что это значит? – шепчу я.
– Красивые ножки, дорогая. Во сколько они открываются?
– Боже мой! – Я хлопаю его по плечу, сбитая с толку. – Ты просто ужасен, донжуан!
Дэниел откидывает голову назад и смеется. Возмущение проскальзывает на моем лице от провокационного и в то же время чувственного звучания его слов.