Идеальная совокупность. Том 1

Я пренебрёг старым ментовским правилом — не отказывайся от того, что само идёт к тебе в руки. Может, зря? Сделай я барышне хорошо, от меня бы не убыло. Проблем с потенцией у меня — ноль! Тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо, чтоб подольше не сглазить.

Но сучка Вероничка обладает редким талантом умножать проблемы. В арифметической прогрессии причём. Это я помню с тех приснопамятных времён, когда она травила меня, старшего опера УР, на страницах жёлтой газетки. Как извилиста история наших с ней отношений, однако…

Я устал от заморочек, остро нуждаюсь в стабильности. Поэтому и хвалю себя за проявленный стоицизм и вообще нахожу лестное сходство с сюжетом культовой повести Льва Николаевича Толстого. У него затворник отец Сергий тоже не поддался плотскому соблазну. Вот только пальцы я себе отрубать не стану. Пригодятся.

Из ритма я всё же выбит. Пытаясь убаюкать нервы, закуриваю лишнюю, одиннадцатую за день, сигарету. В городе я разбаловался, приохотился к «Яве Золотой» лёгкой. У неё вкусный, в меру крепкий дым и приемлемая цена.

Из «Дубравы» я уволился в начале апреля, закруглив зимний сезон. Почти три года отработал там смотрителем загородного гостевого дома.

Купить квартиру меня надоумил Савельев Леонид Юрьевич. Микрорайон застраивал его ДСК. Сфера бизнес-интересов Савельича разрослась вширь, он давно уже не только лес под корень рубит.

Савельич — редчайший экземпляр гомо сапиенса, умеющего быть благодарным. В моём случае поводом было героическое (не побоюсь этого слова) спасение его недвижимости от злодейского поджога[74]. Повод достаточно серьёзный, однако всё в этой жизни имеет сроки давности. Добрые дела в том числе. Тем не менее, в исчислении мецената Савельича срок моего льготного абонемента не истёк по сей день.

Несколько его предложений обзавестись жильём я вежливо отклонил. Но когда узнал, что на краю города рядом с лесом будет возводиться шестнадцатиэтажка, не удержался от соблазна.

Выдвинул условие — верхний этаж! «Ноу проблем», — широко улыбнулся Савельич и предложил мне рассрочку.

Я выбрал иной вариант платежа, независимый. Ходить в должниках надоело.

Происхождение моего капитала — фантастика, научного объяснения не имеющая. Если я когда-нибудь надумаю рассказать свою историю, из категории безобидных в общем-то придурков меня быстренько переквалифицируют в полные шизики.

Наличие крупной суммы денег я обставил легендой.

Ну, во-первых, работая в лесокомбинате, я имел легальный источник доходов в виде белой заработной платы. Скромной, но не копеечной. Существенную экономию давало халявное жильё. Расходы на питание периодически компенсировались харчами с барского стола. Одевался-обувался я в секонд-хенде, по этой статье выручала спецодежда. Какие ещё траты? Алименты — двадцать пять процентов. Ну, алименты — святое дело. В общем, скопить энную сумму реально.

Не впрямую, намёками, я давал понять, что основа моего благосостояния — гонорары от изданных книг. Моё окружение составляли люди, далёкие от литературной кухни. В их понимании писатели рубили бешеные бабки. На деле гонорары мои пока были скромны. Надеюсь, что ключевое слово в последней фразе — «пока».

Расписался я на пленэре. Вдали от городской колготни времени оказалось в избытке, в особенности зимой. Световой день зимой куц. Я совмещал обязанности дворника, грузчика, экспедитора, истопника и сторожа. Работёнки хватало, но она не напрягала, а какая-то, например сбрасывание снега с крыш, доставляла удовольствие.

Вечера начинались рано, тянулись долго. Телевизор я включал, если шёл какой-нибудь старый фильм про милицию, лучше чёрно-белый, типа «Ко мне, Мухтар» или «Дело Румянцева». Новоделы не заходили (у молодняка образное словцо подслушал).

Читал мемуары белогвардейцев из шикарной по форме и содержанию серии, изданной под научной редакцией доктора исторических наук Волкова С.В. Подтягивал теорию.

Однажды рука потянулась к перу и бумаге. Открыв школьную тетрадь, с замершим сердцем вывел одноразовой ручкой «Bic» первую фразу. Короткая, из пяти слов, она хлестнула меня наотмашь.

Перед глазами ожил знойный июнь двадцатого года прошлого века. Армия генерала Врангеля вырвалась из Крымской «бутылки» в Северную Таврию…

За несколько ночей я исписал тетрадку с учётом обложки. Выдёргивая, как зазубренные занозы, слова из сердца, марая строчки кровью и лимфой, изнурил себя. Выдохся. Чудом удержался, дабы не ринуться в деревню на поиски самогона.

Я поставил гражданскую войну на паузу и перекинулся на криминал. Полицейско-прокурорская проза пошла много легче, былая жизнь воспринималась странно. Как будто и мною она была прожита, но в гипнотическом сне, понарошку.

В удачные вечера я доводил до чистовика по пять страниц убористым почерком. Писательство быстро сделалось физиологической потребностью. Если я невзначай пропускал день, меня реально начинало ломать. Под кожей темени нестерпимо свербел череп.