Идеальные Солдаты (СИ)

— Это типа сухпаек, — пояснил он, когда я уже доедал последние крошки. — Мой… ну… Мой отец знаком с военными. У них есть всякие крутые штуки.

— Ботинки тоже от них? — понимающе спросил я, вытирая пальцы о край своей футболки. — Классные. Выглядят сурово.

Петер с гордостью закивал.

— Я вообще всегда хотел сам стать офицером, — сказал он. — Через неделю я должен сдавать экзамены в среднюю школу. Думаю, мне не составит труда поступить в Академию на Луну-12. Слыхал о такой?

— Обижаешь, — возмутился я. — Конечно. У нас каждый второй туда попасть хочет. Это же первая в Содружестве Академия Военно-космического Флота!

— А ты сам как, туда не мечтал поступать? — вдруг спросил меня Петер совершенно серьезно.

Он говорил громко и уверенно, улыбался открыто и безбоязненно. Не жалел, не боялся, и, кажется, даже не издевался.

Я заметил, что не стесняюсь своей правой руки, даже не пытаюсь прикрыть ее, как уже почти привык делать. Я сидел без куртки, из правого рукава футболки торчал только маленький кончик культи, а я не боялся, потому что Петер так ни разу на нее и не обратил внимания.

Он смотрел мне в глаза, когда говорил.

Но то, что он видел во мне человека, все равно не меняло моей ущербности. Я опустил голову.

— Ты чего, думаешь, такого уродца возьмут военным? — спросил я, для наглядности помахав обрубком правой руки.

Петер фыркнул и даже глаза закатил.

— «Уродца», скажешь тоже. Будто ты других в чем-то хуже. Ну, другой, ну, бывает — подумаешь. Отговорки это все.

— Тебе-то легко говорить! — вспылил я. — Ты-то здоровый вон какой! Спорим, еще и папаша поможет, если вдруг на экзаменах провалишься! А я, без руки да без помощи…

— Никакой папаша мне не поможет! — заявил Петер категорично. — Я привык только на свои силы рассчитывать. Потому что всю жизнь один. И вообще, думаешь, ты тут самый несчастный? Думаешь, что твоя потеря — самая страшная?

Он вскочил на ноги, надувая от злости щеки, вытащил подол майки из-под ремня и демонстративно задрал ее почти до шеи.

Очередной поезд оглушил меня стуком колес. Мост над нами опять заходил ходуном.

Через всю грудную клетку Петера шла сетка неровных багровых шрамов, часть кожи была будто нашита отдельным лоскутом.

Алая, бугристая, страшная левая половина грудной клетки.

Поезд проехал, дрожь вокруг улеглась, но меня продолжало трясти. В горле встал ледяной комок.

Петер хмуро запихал майку обратно в штаны.

— У меня вместо сердца искусственная металлическая хрень, — сказал он, опускаясь обратно на пол. — И вместо левого легкого тоже. Уже больше года. Пат… э-э-э… кое-кто из знакомых уверен, что мне и волноваться лишний раз нельзя. Если бы я считал это причиной бездействия, то сидел бы дома и рыдал, как девчонка. И меня бесят люди, выдумывающие идиотские отговорки, вместо того чтоб действовать.

— Так я хочу действовать! — я обиделся, принимая все слова на свой счет. — Если бы ты знал, как я всю жизнь мечтал о космосе! Путешествовать, сражаться, узнавать новое! Стать Адмиралом, быть тем, кто приведет Содружество к победе в новой войне с Лунным Союзом!

— Целым адмиралом? Круто! Тогда сражайся! — Петер потряс над костром кулаками. — Я от своей мечты не отступаю. У меня тоже есть цель, которой я добьюсь во что бы то ни стало! И со своего пути никогда не сдвинусь.

— Спорим, я своей цели раньше тебя достигну? — Я не мог спасовать перед его напором. Не мог отступить, когда видел такую решимость. — И вообще — через год сдам экзамены, поступлю в Академию и надеру тебе задницу, обещаю!

Петер нахально улыбнулся на это и без раздумий протянул мне левую руку. Пальцы у него были горячими, будто его лихорадило.

Догорающий костер перед нами вдруг воспрянул с новой силой. Наши тени заплясали по стене тоннеля, в глазах у Петера мне почудился синий огонь, будто пламя газовой горелки. Над головами снова грохотал поезд, но за лихорадкой собственного пульса я его почти не слышал.

— Еще чего! Спорим, что победа будет моей?! — крикнул Петер громче стука колес, пожимая мне руку так твердо, будто хотел оставить отпечаток нашего обещания. — Мы обязательно встретимся на Луне-12, так или иначе. А до тех пор придется очень постараться!

Я отпустил его руку; ладонь горела, будто побывавшая в огне. Мне больше не было холодно, решимость переполняла меня жаром, стучала о ребра торопливой птицей, призывая скорее вперед, вставать, действовать!

Я всё смогу.

Едва поезд проехал, как наступила полная тишина. Костер дымил, лениво шурша тлеющими углями. Ливень кончился, река медленно возвращалась в свое русло.

— О, дождя нет! — обрадовался Петер, снова вскакивая на ноги. — Все, мне пора бежать!

— Идем вместе, — предложил я, тоже поднимаясь, медленно и осторожно, опираясь рукой о стену. Тело все еще ныло, как после драки, но настроение стало совсем другим.

Теперь у меня есть не просто мечта. Теперь это настоящая Цель, а добиться ее поможет самое настоящее Обещание. Теперь уж точно нельзя сбиваться с пути.