Идеальные

Эмили зажмурилась, и перед глазами тотчас всплыло сердитое лицо матери. В голову полезли мысли о самолете, уносящем ее в Айову. О том, что она никогда больше не заснет в собственной постели. Родители возненавидят ее до конца жизни. Комок застрял в горле.

– Я должна сделать то, что они просят. – Эмили уперлась взглядом в окаменелую жвачку, прилепленную к полке печи. – Мне пора. – Она открыла дверь и вышла в классную комнату.

Майя последовала за ней.

– Подожди! – Она поймала Эмили за руку, и, когда Эмили повернулась, нашла глазами ее лицо. – Что ты хочешь сказать? Ты бросаешь меня?

Эмили устремила взгляд в дальний угол класса. Над учительским столом висел плакат: «Я ЛЮБЛЮ ГОРШКИ!»[53]. Только кто-то пририсовал к восклицательному знаку листик марихуаны.

– Роузвуд – это мой дом, Майя. Я хочу остаться здесь. Прости.

Она поспешила к выходу, ловко огибая чаны с глазурью и гончарные круги.

– Эм! – окликнула ее Майя. Но Эмили не обернулась.

Она воспользовалась дверью, которая выходила прямо в четырехугольный школьный двор. Эмили никак не могла избавиться от ощущения, что она только что совершила непростительную ошибку. Во дворе было пусто – в обеденный перерыв все разбрелись кто куда, – но Эмили могла поклясться, что на какое-то мгновение увидела фигурку на крыше роузвудской колокольни. Девушка с длинными светлыми волосами смотрела на нее в бинокль. До боли похожая на Эли.

Эмили моргнула, и видение исчезло – теперь она видела лишь побитый временем и непогодой бронзовый колокол. Она решила, что это обман зрения. Наверное, это было всего лишь корявое, скрюченное деревце.

Или… нет?

Эмили побежала вниз по узкой тропинке, что вела к часовне Лоренс, больше походившей не на часовню, а на пряничный домик, который Эмили испекла в четвертом классе на рождественский конкурс в молле «Кинг Джеймс». Это впечатление усиливали декоративные панели цвета корицы и сливочно-белые витиеватые узорчатые наличники, балясины и фронтоны. Пестрые цветочные композиции украшали окна. Одинокая девушка сидела на скамье и смотрела прямо перед собой, в пустынную залу часовни.

– Извини, что опоздала, – запыхавшись, сказала Эмили, скользнув на скамейку. Большое полотно с изображением сцены рождения Христа стояло возле алтаря в передней части залы, ожидая своего часа. Эмили тряхнула головой. Еще и ноябрь не наступил.

– Все нормально. – Девушка протянула ей руку. – Ребекка Джонсон. Можно просто Бекка.

– Эмили.

Бекка была одета в длинную кружевную тунику, узкие джинсы и скромные розовые балетки. В ушах болтались изящные сережки в форме цветов, зачесанные назад волосы придерживал кружевной ободок. Эмили задалась вопросом, не станет ли она выглядеть так по-девчоночьи, как Бекка, после завершения программы «Три Топс».

Воцарилось короткое молчание. Бекка достала тюбик розового блеска для губ и нанесла свежий слой.

– Хочешь узнать подробнее о программе «Три Топс»?

Не так чтобы очень, мысленно ответила Эмили. Пожалуй, Майя права – она не будет по-настоящему счастлива, пока не перестанет стыдиться и отрицать свои чувства. Хотя… она пригляделась к Бекке. С виду обычная девчонка.

Эмили открыла бутылку колы.

– Значит, тебе нравились девушки? – Почему-то верилось в это с трудом.

Бекка как будто удивилась.

– Мне… да… но сейчас уже нет.

– Ну, а когда ты… когда ты узнала, что с тобой что-то не так? – спросила Эмили, сознавая, что так и сыплет вопросами.

Бекка отщипнула микроскопический кусочек сэндвича. Все в ней, включая руки, казалось каким-то миниатюрным, кукольным.

– Ощущения были совсем другие. Лучше.

– Вот и у меня так же! – чуть ли не крикнула Эмили. – Раньше у меня были бойфренды… но с девушками я всегда чувствовала себя иначе. Мне даже мои Барби были куда милее.

Бекка промокнула рот салфеткой.

– Барби не в моем вкусе.

Эмили улыбнулась, и ей захотелось задать еще один вопрос.

– Как ты думаешь, почему нам нравятся девушки? Я читала, что это как-то связано с генетикой, но значит ли это, что если у меня будет дочь, она тоже влюбится в Барби? – Эмили задумалась на мгновение. Они были одни в этой часовне, и как хорошо, что есть возможность спросить о том, что так давно не дает ей покоя. Ведь для того и предназначена эта встреча, не так ли? – Хотя… моя мама кажется мне самой добропорядочной женщиной на земле, – продолжила она, волнуясь все больше. – Может, это передается через поколение?

Эмили умолкла, заметив, что Бекка смотрит на нее с каким-то странным выражением лица.

– Я так не думаю, – замявшись, произнесла она.

– Извини, – сказала Эмили. – Я тараторю без умолку. Просто на самом деле… я запуталась. И очень нервничаю. – И страдаю, хотела добавить она, вдруг вспомнив поникший взгляд Майи, когда Эмили сказала, что между ними все кончено.

– Ничего страшного, – тихо сказала Бекка.

– А у тебя была девушка до того, как ты попала в «Три Топс»? – спросила Эмили, уже спокойнее.

Бекка пожевала ноготь на большом пальце.

– Венди, – еле слышно произнесла она. – Мы вместе работали в магазине «Боди Шоп» в молле «Кинг Джеймс».