Идеальный реверс

Вместо ответа он снова проводит языком по всей поверхности члена, погружает головку в рот и ускоряет темп, а я прикусываю губы, чтобы не застонать. Да и чёрт с ним. Я честно попытался, а если его всё устраивает – я не буду жаловаться, даже позволяю себе положить руку на его голову и погладить волосы.

Удовольствие нарастает, и я снова выпадаю из реальности, сконцентрировавшись лишь на ощущении влажной тесноты, ритмично сжимающей член. А если к этому добавить мысль, что язык, ласкающий головку с такой самоотдачей и, может, даже удовольствием, принадлежит командиру, – возбуждение мгновенно подскакивает в несколько раз.

В ответ Син тут же усиливает напор, и я окончательно теряю способность пошевелиться или проявить хоть какую инициативу – остаётся только довериться его рукам и рту в надежде, что они сделают всё правильно и доведут меня до конца вот в этом идеальном темпе.

Минута – и оргазм вышибает остатки соображения.

А когда прихожу в себя – обнаруживаю, что вцепился в затылок Сина, не позволяя ему отодвинуться. Ой бля, надеюсь, он там не захлебнулся?

Тороплюсь отпустить. Син отфыркивается и возмущённо выдаёт:

– Ты вчера нажрался коньяком из столовки?! Как я сразу не опознал это дрянное пойло! Им же только тараканов травить!

Я, конечно, и сам не романтик, но это всё, что пришло ему в голову в такой момент? Как-то с тараканами меня ещё не сравнивали. По крайней мере, вслух.

– Сам-то что пьёшь, эстет… – язык шевелится с трудом. – Ладно, в следующий раз составлю меню. Чтобы тебе было вкусно.

– Перед походом по шлюхам советуют есть ананасы, – судя по голосу, он улыбается.

Словно удар в челюсть, мгновенно выбивающий остатки расслабленного удовольствия. «Капитанская шлюха». «Отсасываешь ему? Или он тебе?». «Все вы, уроды, одинаковы».

Син тут же забирается ко мне на кровать, встревоженно спрашивает:

– Что такое? Я же знаю.

Говорить об этом точно не хочется – я не собираюсь сейчас, в такой момент, озвучивать всю эту грязь. Но он ведь не отстанет.

Мнусь, пытаясь сформулировать помягче.

– Трибунал. Это было после… помнишь?

Он вроде бы кивает, но затем спрашивает:

– И?.. – по тону ясно, что ни черта он не помнит.

Так, очевидно, намёками не получится, придётся говорить как есть. От неловкости – и от того, что для меня это был настолько важный момент, а он всё забыл или, может, даже не обратил внимания, – охватывает раздражение, так что я выпаливаю:

– И хотя ты не помнишь, ты меня тогда сильно укусил. Остался засос. Все заметили.

Судя по выражению лица, до него начинает доходить. Жаль. Сейчас он поймёт, что из-за меня оказался в такой идиотской ситуации. Может, взбесится – и будет прав, конечно. Вдвойне взбесится от того, что я не рассказал ещё тогда, – всё-таки это его репутация, дело важное, а я промолчал, потому что лично мне так было удобнее.

– Думаю, в части нас уже давно считают парочкой. Особенно после трибунала – типа, ты меня спас. Извини, я должен был уволиться, чтобы прекратить эти слухи, но я… не знаю… Я не смог.

– Может, наконец-то расскажешь? Что там было на самом деле.

Это не так-то легко, но деваться некуда. В конце концов, он имеет право знать, из-за чего его чуть не казнили.

– После этого типа-засоса меня стали называть капитанской шлюхой. Звание так себе.

– То есть они?..

– Да, решили, что тоже могут попользоваться. Ну то есть началось всё с премии – кому-то что-то не дали… Но в итоге все сняли штаны. Почти все.

Син хмурится и утыкает лицо мне в подмышку. Ну вот, я всё испортил. Так хочется прикоснуться к нему – обнять, погладить по волосам, – но я не решаюсь.

– Прости, что втянул тебя в такую херню, ты столько потерял – и деньги, и награды… Я должен был уйти раньше. Как получил документы – ты мне помог, опять же, – нужно было сразу уволиться.

Блядь, ему бы стоило дать мне в морду и выгнать из комнаты пинками – из-за того, что он мне помог, его собственная жизнь пошла под откос…

Голос из подмышки внезапно выдаёт:

– Хочешь, я буду шлюхой, а ты меня трахнешь?

От неожиданности даже замираю. Мне это не послышалось?..

Опасливо говорю:

– Супер-предложение. Прям трудно отказаться.

Ну, надо же хоть что-то сказать.

Син поднимает голову.

– Серьёзно. Назови меня шлюхой.

– Ты действительно этого хочешь?

Он привстаёт, усаживаясь на колени, и насмешливо щурится.

– Ну, лейтенант? Или у вас кишка тонка трахнуть старшего по званию?

глава 17

Губы против воли расползаются в улыбке. Ну, раз он хочет – я-то с удовольствием.

– Вот уж не ожидал, капитан, что вы окажетесь такой сладкой шлюшкой.

Син ухмыляется.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Однако он в любом случае знает обо мне ещё меньше, и моя улыбка тает. Я бы хотел, чтобы происходящее между нами стало чем-то большим, чем случайный перепих, о котором он завтра забудет, поэтому должен наконец-то сказать правду.

– Слушай, к вопросу о том, кто чего не знает… Я… – оказывается, очень трудно выговорить что-то впервые в жизни. – Меня зовут Эйруин.