Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане

Землевладельцы [мулкдар] жестоко страдают. Затем они [Савинков] спросили: можно ли разрешить эту проблему, произведя учет разновидностей земель? Я сказал: мулк бывает трех разновидностей: мулк-и хурр, мулк-и ‘ушри и мулк-и хараджи. Смысл мулк-и хурра в том, что человек, работающий на земле, не платит ничего в казну [хазина], однако платит харадж с дохода землевладельцу. Мулк-и ‘ушри означает, что десятая часть дохода от земли идет в казну, а две десятых остаются у землевладельца. Мулк-и хараджи значит следующее: две десятых дохода от земли идут в казну и одна десятая – землевладельцу. Всего получается три десятых. Теперь же они [землевладельцы] платят одну пятую часть дохода от владений в казну. Остаток дохода остается крестьянам, которые распределяют его между собой. Этот закон [низам] стал причиной серьезных страданий землевладельцев, поскольку они вложили в приобретение мулка немало денег[566].

На первый взгляд, данный рассказ демонстрирует, что землевладельцы при новом законодательстве не могли никаким способом сохранить свои налоговые привилегии, в то время как крестьяне получили право на большую часть дохода. Однако дело обстоит не столь просто. Во-первых, Мулла Камал ад-Дин совершенно верно указывает, что с наступлением колониальной власти владельцы земли милк-и хурр обязывались уплачивать пятую часть дохода с земли государству. Соответственно, они лишились налогового иммунитета, который имели при правлении бухарского эмира, и низводились до статуса, аналогичного положению владельцев милк-и хараджи до русского завоевания. Между тем правовед несправедливо полагает, что крестьяне по условиям договора аренды не обязаны были платить землевладельцам ренту с земли. В основе данного допущения лежит предположение, что землевладельцы не имели никакой возможности обеспечить соблюдение крестьянами условий договора аренды. Напротив, как мы видели выше, землевладельцы без колебаний обращались в колониальную администрацию в случае возникновения трудностей, и нет причины предполагать, что в каждом из таких случаев русские власти вставали на сторону среднеазиатских крестьян. Вследствие бюрократизации землевладения и землепользования возросла значимость официальных документов. По этой причине любого письменного подтверждения обязательств по договору аренды было достаточно, чтобы землевладельцы получили причитавшуюся им долю дохода. Вполне вероятно, что местные землевладельцы стали уплачивать подать в российскую казну, однако будет ошибкой предполагать, что мусульманская землевладельческая аристократия была ликвидирована как класс; в действительности справедливо было обратное. Несмотря на менее благоприятные условия для владельцев земель милк-и хурр, казий Мухитдин Ходжа смог нажить земельное состояние в местности Кизил-курган в окрестностях Ташкента, соблюдя при этом все новые налоговые правила, введенные российскими колонизаторами. Эти земли казий сдавал в пользование на условиях аренды[567].

Во-вторых, не следует недооценивать ключевую роль народных судей, старавшихся сохранить доколониальные формы землевладения во всех случаях, когда это представлялось возможным. Когда казий оформлял сделку, он должен был с точностью указать, чем конкретно владеет сторона – элементами благоустройства на земле или самой землей. Таким образом казии проводили разделение между землевладением (land-ownership) – статусом, характеризующим арендодателей, – и обладанием (possession), то есть отношением, связывающим крестьян-арендаторов с землей, на которой они работают. Те же данные казий был обязан указать, оформляя документ о временном освобождении земли от налогообложения, к примеру для потомков святых. Из частных собраний документов видно, что группы лиц, обладавшие временным налоговым иммунитетом, использовали официальные бумаги для сохранения своих привилегий[568]. Это подразумевает, что данным группам не обязательно было напрямую обращаться в русскую администрацию, чтобы обеспечить выполнение условий документов; у них имелись и другие инструменты влияния. Поэтому данный сценарий исключает захват земли крестьянами-арендаторами.