Читаем Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане полностью

Правовые руководства предупреждают, что при оформлении фетвы можно совершить ошибку. По меньшей мере с XVI по начало XX века среднеазиатские ханафитские правоведы в своих работах часто призывают различать пригодные и непригодные к применению фетвы[840]. По всей видимости, таким образом местные правоведы способствовали формированию конструктивной практики отбора и издания фетв, которые считались традиционными (ма‘мула) и верными (мусиб). В то же время правоведы открыто критиковали собрания фетв, издаваемые современниками, и не рекомендовали применять опубликованные ими юридические заключения (ихтийат аст ки ‘амал накунанд)[841]. Обычно стороны спора приносили в суд юридические заключения, после чего судопроизводители сравнивали документы между собой. Ривайатам, основанным на «правильных» цитатах (ривайат-и сахих алайхи ал-фатва), как правило, отдавалось предпочтение перед ривайатами, включающими в себя цитаты из редко применяемых книг (гайр ма‘мула ривайат)[842]. Нередко мы находим на обороте фетвы записку: «Да будет известно исламским судьям и благородным государям, что данный ривайат является достоверным и авторитетным»[843]. Данное замечание указывало, что в итоге рассмотрения казий принял данную фетву и отверг фетву, принесенную в суд другой тяжущейся стороной.

Как же рассматривать работу муфтия вне туманных правовых категорий «правильности» и «неправильности», «авторитетности» и «недостаточной авторитетности»? Предположим, что некий муфтий выпускает фетву, а другой правовед позже признает ее неверной. Это не означает, что автор фетвы не имел достаточной подготовки для толковательной деятельности, связанной с поиском подходящих цитат в авторитетных источниках. Составляя фетву, муфтий мог руководствоваться не только юридическими принципами, но и социальными условиями, нравственными соображениями и личной мотивацией запросившего фетву; помимо этого, муфтий мог испытывать давление со стороны просителя и таким образом действовать в условиях принуждения. Следовательно, правовед, давая ответ на спорный теоретический вопрос, в некоторых случаях старался убедить адресатов в истинности одностороннего, лицеприятного взгляда на проблему.

4.1. Дело первое: ривайаты и семейная вражда

Теперь я хочу прибегнуть к аргументации, подобной аргументации работавших в суде правоведов, которые рассматривали принесенные фетвы перед тем, как казий вынесет решение. Задача данного упражнения состоит в объяснении критериев, по которым муфтии отсеивали ривайат как непригодный, несмотря на наличие печатей и одобрительного заключения (перс. башад) других правоведов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги