Идеи о справедливости: шариат и культурные изменения в русском Туркестане

Да будет известно Мулле Мир Мухитдину, оплоту добродетели и защитнику правовых знаний, что Сахиб Назар аксакал и Умар Кули аксакал из деревни Раст-Бадани-Камат довели до сведения Его Величества, что в той местности всего шестьсот шесть танабов – временно не облагаемой налогами невозделанной земли, облагаемой налогом земли и свободной от налога земли [замин-и танхох-и базёфт ва хараджи ва милк]. Знатный человек Ата-бай – сборщик [налогов]. Он не собрал налоги на благоустройство и на землю согласно [нашему] порядку, то есть, в установленном объеме. Он собрал слишком много. Мы надеемся, что это будет принято к действию, и ты наложишь запрет, изменишь это [положение дел], чтобы все было по закону, и отчитаешься. 1293 [1876] г.[520]

Владельцы облагаемой налогами земли могли распоряжаться земельным имуществом по своему усмотрению и считали себя безраздельными собственниками. Однако ничто не мешало арендаторам земли так же мыслить о себе. Возделывая государственную землю и уплачивая государственный налог за возведенные строения и посадки (ускуна пули), крестьяне-арендаторы обеспечивали себе квазиправо собственности на эту землю[521]. Это право не только позволяло крестьянам завещать землю потомкам по исламскому закону о наследстве[522], но и позволяло передать право собственности на элементы благоустройства другим лицам посредством правовой сделки, заключаемой перед казием. Таким образом, крестьяне-арендаторы могли распоряжаться землей так, как если бы они фактически являлись ее владельцами. Учитывая это, мы можем расширить аргумент Давидович и заявить, что милк, каким он был в Мавераннахре в XIX веке, не являлся формой совладения землей правителем и землевладельцем, но представлял собой сеть имущественных отношений, где права эмира, землевладельца и арендатора частично совпадали. Разумеется, ни один из акторов не воспринимал собственные права на долю дохода как аспект совладения. Каждому было важно иметь возможность распорядиться долей урожая, а не владеть землей как таковой.

До сих пор объектом нашего рассмотрения была гибкая система имущественных отношений, определяемых фискальным статусом земли. В этой системе главным атрибутом землевладения/землепользования был узуфрукт, обусловливающий создание права собственности: отсюда часто встречающееся в документах выражение «узуфрукт, составляющий собственность» (тасарруф-и маликана). Вне всякого сомнения, в XVII–XIX веках среднеазиатские правоведы выступали гарантами этих прав собственности и рассматривали их как прерогативу арендаторов. Множество юридических заключений, выпущенных муфтиями, демонстрируют, что с молчаливого согласия (сукут) землевладельца крестьянин, возделывающий и улучшающий земли, в итоге мог действовать так же, как если бы он являлся собственником земли, и передавать участок по наследству своим потомкам[523].