Идеи с границы познания. Эйнштейн, Гёдель и философия науки

Подобные эпонимические ляпсусы могли бы быть скорее исключением, чем правилом, если бы за наименование научных открытий отвечали историки науки. Однако такого права у них нет, решения принимают практикующие ученые, а они при всем своем пыле и самоуверенности не обладают профессиональными познаниями в истории. Как замечает Стиглер в своей книге «Статистика на столе» (Stigler, S. M., Statistics on the Table), «Названия редко даются и никогда не входят в обиход, если того, кто их дает, не отделяют от ученого, в честь которого они даются, большие расстояния в пространстве или во времени (или и там, и там)». Это для создания видимости беспристрастия. Ведь если в твою честь назвали теорему или комету, это обеспечивает своего рода интеллектуальное бессмертие, и научное сообщество должно понимать, что эта честь досталась тебе по заслугам, а не просто потому, что ты работал в нужной стране, дружил с нужными людьми или того требует политика.

Если учесть, заключает Стиглер, что «названия в честь кого-то даются только после долгого времени или на большом расстоянии, а делают это только активно работающие ученые, зачастую не очень хорошо знающие историю, которые больше заинтересованы в признании общих заслуг, а не отдельных достижений, не следует удивляться, что большинство названий ошибочно, и даже может оказаться (как я смело заявляю), что все общепризнанные названия, строго говоря, ошибочны».

О том, какой огромной силой обладает закон Стиглера об эпонимии, можно судить, если применить его к частному случаю – к формуле распределения вероятности, график которой имеет форму колокольчика и известен как гауссиана. Согласно закону Стиглера, можно заключить, что открыл ее не Гаусс. И верно: в своей книге, вышедшей в 1809 году, Гаусс в связи с этим распределением упоминает Лапласа, и Лаплас и в самом деле затрагивал этот вопрос еще в 1774 году. Однако иногда это распределение называют распределением Лапласа или Лапласа – Гаусса, поэтому, если опять же обратиться к закону Стиглера, можно сделать вывод, что и Лаплас не был первооткрывателем. Так и есть: современные историки науки возводят его к статье Абрахама де Муавра, опубликованной в 1733 году.

Как ни удивительно, я обнаружил, что закон Стиглера относится даже к псевдоэпонимам. Возьмем, к примеру, английское словечко crap – «дерьмо». Многие полагают, что это слово эпонимически восходит к Томасу Крапперу, прославленному изобретателю ватерклозета, жившему в викторианскую эпоху. Однако это ложная этимология: слово crap применительно к испражнениям вошло в среднеанглийский язык из старофранцузского. Однако сам факт, что народная молва связала Краппера со словом crap, предполагает, согласно закону Стиглера, что ватерклозет изобрел не он. Чудо чудное, диво дивное: так и есть! Ватерклозет изобрел сэр Джон Харингтон, придворный Елизаветы I.

Я бы привел еще примеры, но пора перекусить, а я мечтаю об одном блюде, которое совершенно точно изобрел не четвертый граф Сэндвич[38].

Сознание камня

Большинство из нас не сомневаются, что наши собратья-люди разумны. Кроме того, мы убеждены, что сознанием обладают многие животные. Некоторые, например, крупные приматы, обладают даже самосознанием, как мы. Некоторые, например, кошки, собаки и свиньи, не очень хорошо чувствуют свое «Я», но явно различают внутренние состояния удовольствия и страдания. Что касается животных поменьше, например, комаров, тут мы ни в чем не уверены и убиваем их явно безо всяких угрызений совести. Если же речь идет о растениях, они сознанием точно не обладают, разве что в волшебных сказках. Как и неодушевленные предметы вроде столов и камней.