Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции

Таковы орудия его метода. Что касается выбранных Фурье «проблем», то их было две: земледельческая ассоциация и косвенное подавление торговой монополии островитян, причем обе представлялись его уму тесно связанными друг с другом. Одна земледельческая ассоциация способна уничтожить монополию могучих островитян, а вместе с ней «пиратство, ажиотаж, банкротство и другие бичи промышленности»[1339].

Впрочем, при более глубоком изучении этой, с виду простой, проблемы земледельческой ассоциации Фурье должен был заметить, «что она ведет к решению всех политических проблем» и к тому, что он называет «теорией судеб»[1340].

Не раз «предвидели», какая экономия и какие улучшения получились бы, если бы можно было соединить в одну ассоциацию несколько сотен семейств жителей любого местечка. Этот результат всегда казался, однако, недостижимым. Двадцать, тридцать, самое большее – сорок человек могут объединиться в «земледельческое общество». А если мы захотим превысить это число? В таком случае мы столкнемся с трудностями, которые считаются непобедимыми. Для уничтожения или преодоления этих трудностей ассоциация должна была бы быть «привлекательной», т. е. каждый из ее членов должен был бы «вовлекаться в работу» одновременно как выгодой, так и удовольствием. В системе Фурье это достигается посредством прогрессивных разрядов, или разрядов страстей.

Страсти далеко не являются элементами смуты и социального беспорядка, как это долго говорили и думали; сами по себе страсти представляют нечто хорошее, здоровое и ведут к гармонии, если только могут «развиваться правильно»[1341]. Для этого именно и служат «разряды». Здесь являются на сцену математические и музыкальные соображения, определяющие число индивидуумов, из которых должна слагаться ассоциация, или фаланга, для того, чтобы в ней были представлены все страсти и все роды труда выполнены; это число: 810 различных мужских характеров и столько же женских, всего 1620 человек[1342]. Вот точная цифра членов фаланги. В фаланге должно быть столько разрядов, сколько различных видов труда. В разряде столько групп, сколько аналогичных занятий.

Таким образом, изучение земледельческой ассоциации приводит Фурье к изучению страстей, а изучение страстей – к установлению «страстного притяжения»[1343] как принципа всех вещей и мирового закона. Но законы страстного притяжения «совершенно подобны законам материального притяжения»[1344]. Существует, следовательно, «единство системы движения для материального и духовного мира». Отныне «волшебная книга природы» дешифрирована. Завеса, «считавшаяся непроницаемой», поднята. Становятся возможными новые, «достоверные» науки. Фурье мечтает дать человечеству «больше новых наук, чем нашли золотых россыпей при открытии Америки»[1345]. Он признает, однако, что для развития всех этих наук у него нет «необходимых знаний». Поэтому он ограничивается тем, что выбирает для себя лишь одну: «науку о социальном движении», оставляя все прочие «различного рода ученым, которые создадут из них великолепное сооружение»[1346].

Нам нужно было отметить ход мыслей Фурье и показать, какими непрочными нитями его космология связана с теорией земледельческой ассоциации. Философия Фурье, который стоит на твердой почве экономической действительности, скрывает свою голову в облаках. Мистическая теодицея заканчивает или продолжает ее. Бог «хочет экономии и механики». Так как он управляет материальным миром посредством притяжения, «то в Его системе вместо единства была бы двойственность», если бы для социального мира Он пользовался другой пружиной[1347]. Это известный картезианский аргумент относительно простоты путей Божиих. По той же самой причине страсть может быть только хорошей и полезной, потому что «Бог допустил бы абсурд, если бы снабдил нашу душу бесполезными или вредными пружинами»[1348]. Таким образом, первой наукой, господствующей над всеми прочими, должна быть «наука о Боге», которая дает нам познание Его намерений[1349].