Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь

Были предприняты усилия, чтобы в работе правления всегда принимали участие высокопоставленные представители армии, флота и военно-воздушных сил. Некоторые из них сотрудничали с правлением в течение многих лет и во многом помогали, особенно когда дело касалось изощренной точности в оценке технологических характеристик боевой техники. В начале 50-х годов вырабатывать объективный и профессионально полноценный подход к военным проблемам правлению помогал (на мой взгляд, великолепно) генерал Гарольд Булл, который во время второй мировой войны служил в Европе под командованием Эйзенхауэра в качестве начальника отдела армейских операций (Джи-3). В конце 50-х и в 60-х годах нашей главной опорой в военных проблемах стал генерал авиации Эрл Барнс.

Заместителем Лангера по делам правления стал бывший сотрудник УСС, профессор Йельского университета Шерман Кент, тогда только что опубликовавший книгу о стратегической разведке, которая принесла ему славу выдающегося специалиста по этому вопросу — новому в академической среде. С января 1952 года он унаследовал от Лангера пост председателя правления национальных оценок.

Я знал Кента еще с давних пор. Человек искренний и обаятельный, он был всеобщим любимцем, а его поразительно своевобычная и образная манера богохульничать весьма помогала мне в ходе напряженных дискуссий по поводу тех или иных оценок разведданных.

Я помню, как в конце 1950 года он завел со мной разговор на тему: стоит ли отказ от работы в Йельском университете поста заместителя Лангера? Этот вопрос занимал его не с материальной точки зрения, а в плане той пользы, какую он мог бы принести. Мы уединились в одной из крошечных комнат старого Южного здания. Облокотившись на испещренный царапинами старый деревянный стол, унаследованный от УСС, я говорил ему о том, что в ЦРУ слишком мало людей, понимающих, что такое анализ разведданных, а ситуация в мире настолько угрожающа, что такие люди, как он, крайне нужны нам. Не знаю, насколько мои аргументы повлияли на Кента, но так или иначе он пришел в ЦРУ и отстроил Управление национальных оценок разведывательных данных, которое стало существенным элементом в процедуре принятия решений по вопросам стратегического значения.

Большую часть года я посвятил попыткам упростить процедуру составления проектов документов, вырабатываемых в рамках НОРДа, предложив набор инструкций, гарантирующих конструктивное сотрудничество Госдепартамента и военных агентств, и в то же время сохраняющих за ЦРУ контроль за содержимым и интеллектуальной целостностью окончательного варианта каждого документа.

В этом мне несказанно помог Пол Борел, один из тех, кто долгие годы самоотверженно трудился на административном поприще. А кроме того, нам обоим повезло с помощницей — самой деловой во всем мире, — с Франсис Дуглас, которая была секретарем при Билле Лангере еще во времена УСС, а теперь помогала ему создавать УНО. Фран отвечала за административную службу всего УНО и ведала — опираясь на горстку первоклассных секретарей и клерков — всем материально-техническим обеспечением нашего управления. Вместе с Полом мы убедили Лангера одобрить такую систему зарплаты, которая давала бы нам возможность более или менее гибко решать вопрос о потолке жалованья, исходя, скорее, из оценки таланта и опыта того или иного сотрудника, нежели ориентируясь на число проработанных им лет.

Остальное время я посвящал работе с членами штаба оценок, подготавливавшими проекты документов для рассмотрения их правлением, а также контактам с различными ведомствами в поисках согласованного подхода к этим самым документам. Сначала я распределял задания по принципу один человек — один документ, но, как и следовало ожидать, выяснилось, что одни не умеют писать так, чтобы это отвечало требованиям Лангера и правления, другие же не умеют отстаивать свои выводы перед правлением.

Одним из самых продуктивных работников штаба был Эббот Смит, добродушный, достойный во всех отношениях человек, бывший профессор, большой музыкант — хоть и любитель, — специалист по делам Британского содружества наций (примерно через двадцать лет он сменил Шермана Кента на посту директора УНО). Стиль его документов был великолепен, а манера отстаивать свою точку зрения — настойчиво-терпелива и очень убедительна. Так же хорош в этом был и Уильярд Маттиас, эксперт по европейским делам, всю свою карьеру связавший с работой в УНО и ряд лет бывший членом правления. Роберт Комер — единственный сотрудник штаба, который был моложе меня. Документы он составлял очень быстро и спорщиком был (да и сейчас он таков) весьма энергичным, порой даже чересчур — до дерзости. Но Лангер соглашался со мной, что искусство аналитика важнее умения быть вежливым в дискуссиях. Позже Комер перешел в Белый Дом — в СНБ. Его энергичность и прочие качества пришлись по душе Линдону Джонсону, и он был назначен послом во Вьетнам, где отвечал за реализацию программы развития деревни, — то есть делал крайне важное, но неблагодарное дело, к тому же завершившееся полным провалом.