Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

Стенограмма выступления Сталина в виде уже отредактированной машинописи, отложившейся в личном фонде вождя, был впервые опубликован в 2003 г.[265] и вполне соответствует конспекту Левоневского.

За выступлением Сталина последовал небольшой перерыв, после которого вопрос о литературных журналах был закрыт и началось обсуждение следующего – о кинофильме «Большая жизнь».

Вполне очевидно – и место рассмотрения вопроса о журналах «Звезда» и «Ленинград» лишнее тому подтверждение, – что серьезные идеологические поражения в работе литературных журналов воспринимались руководством страны не столько как проблема писателей, сколько как упущение ленинградской парторганизации. Именно поэтому в процессе заседания Оргбюро ЦК выслушивались объяснения 1-го секретаря обкома и горкома П. С. Попкова и секретаря горкома по пропаганде И. М. Широкова. Кроме «политической близорукости» на них лежала вполне конкретная вина: Ленинградский горком ВКП(б) утвердил 26 июня 1946 г. М. М. Зощенко, отмеченного прежде персональным порицательным постановлением ЦК, членом редколлегии журнала «Звезда».

И если Жданов, который вел заседание Оргбюро, не хотел особенно концентрировать внимание присутствующих, в том числе и Сталина, на просчетах близких ему ленинградцев (в его словах даже слышатся защитительные нотки), то Маленков был лишен всякого сочувственного отношения и попенял ленинградским коммунистам на халатность – он-то был в 1943 г. в Москве и без проблем восстановил в памяти постановление.

Без сомнения, новое партийное руководство Ленинграда спасовало перед ССП, проявив таким образом в глазах ЦК слабость. И хотя П. С. Попков, выступавший на Оргбюро, пытался сказать об этом и пенял на Я. Ф. Капустина, который непосредственно был ответственен за решение горкома, «вина» партийного руководства Ленинграда была и без того очевидной для всех присутствующих, а после слов Сталина (явно раздосадованного упорным нежеланием Попкова и Широкова публично раскаяться) всякая защита была тщетной. Напротив, теперь для того, чтобы поддержать главу государства, стоило бы заострить внимание на этом. Однако намного больше филиппик Сталин отвел Зощенко и Ахматовой – он направлял удар своих соратников.

Вместе с тем в постановление ЦК были включены слова о «грубой политической ошибке» Ленинградского горкома ВКП(б). То обстоятельство, что именно Г. М. Маленков, поддерживая Сталина, предъявил претензию к горкому, имеет свои причины. Он прекрасно знал, что ответственность за это лежала и на секретаре ЦК А. А. Кузнецове, некогда протеже Жданова, а в то время очевидном фаворите Сталина.

Алексей Александрович Кузнецов, работавший в ленинградских партийных органах с 1932 г., бывший впоследствии при Жданове 2-м секретарем Ленинградского горкома, сменил Андрея Александровича в январе 1945 г. на посту 1-го секретаря обкома. И хотя отношения Жданова и Кузнецова не были безоблачными, Жданов использовал способности Кузнецова, переложил на него взаимодействие с НКВД и НКГБ. Но 18 марта 1946 г. Сталин, который помнил и ценил Кузнецова за работу в Ленинграде, провел на пленуме ЦК решение о переводе Кузнецова в Москву с назначением на должность секретаря ЦК и члена Оргбюро ЦК. Более того: 13 апреля 1946 г. Кузнецов постановлением Политбюро утвержден вместо Маленкова начальником Управления кадров ЦК ВКП(б) и наделен полномочиями председателя на заседаниях Секретариата ЦК[266].

Так Сталин, подняв Кузнецова, противопоставил его Маленкову, умудрившись при этом не ущемить Жданова. И если против Жданова, в силу его исключительного положения, никто из членов Политбюро тогда не мог выступать, то на Оргбюро вдруг появилась четкая возможность поумерить пыл амбициозного Кузнецова: именно он, исходя из распределения обязанностей между секретарями ЦК, отвечал в том числе за «вопросы руководства работой обкомов партии областей, входящих в РСФСР»[267].

Да и сам Кузнецов, как видно из приведенных выше фрагментов записи заседания Оргбюро, уже заранее сильно беспокоился: сам звонил в Ленинград и наводил справки у ленинградского руководства по поводу литературных дел. Иными словами, в ЦК была традиционная рабочая ситуация – напряженное соперничество, где каждый подсиживал товарища и пытался использовать малейшую оплошность для его дискредитации. Однако Кузнецов – куратор партийных органов Ленинграда – вышел сухим из воды.

Вряд ли стоит за этим видеть тот факт, что Жданов, дабы оттенить вину горкома и обкома, умышленно акцентировал вопрос на идеологическом провале в писательской среде и в первую очередь на «пошлых» произведениях Зощенко и «безыдейной» поэзии Ахматовой. Ведь Жданов, как и все остальные, лишь поддерживал то направление удара партийной критики, которое указал Сталин.