Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«Юлиан Григорьевич, дорогой, как бы воздействовать на этого… Благого. Волгин дал распоряжение выплатить Борису Михайловичу 60 % за Жихарева. Но бухгалтерия отказывается выполнять это, пока у ней в руках не будет одного документа – отзыва Благого. И вот он уже несколько месяцев обещает, – и ничего. Он зарылся в сотнях тысяч, которые на него сыплются отовсюду, и не понимает, что́ значит для Б[ориса] М[ихайловича], у к[ото]рого нет ничего, кроме пенсии, 10–12 000»[1331].

Как и М. К. Азадовский, Борис Михайлович был почтен статьей в БСЭ, причем довольно лояльной, с одной лишь оговоркой, что он «был связан с Обществом по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ) и в 20‐е гг. придерживался формалистических взглядов в литературоведении»[1332].

Однако, как свидетельствует его творческая характеристика, утвержденная на секретариате ЛО ССП 27 июня 1952 г., отношение к нему за три года не сильно изменилось:

«Эйхенбаум, Борис Михайлович, член Союза советских писателей с 1934 года. Литературовед, доктор филологических наук, профессор.

Борис Михайлович Эйхенбаум, автор многих книг и статей – известен как знаток истории русской литературы XIX в., в особенности творчества Льва Толстого и Лермонтова. Известен также как редактор-текстолог сочинений ряда русских классиков. На протяжении многих лет Б. М. Эйхенбаум был одним из теоретиков формалистической школы, противопоставлявшей себя марксистско-ленинскому литературоведению. Идеалистические и космополитические теории Б. М. Эйхенбаума неоднократно подвергались резкой принципиальной критике в печати, в последний раз в 1949 году. В настоящее время работает в области текстологии. Работает над книгой “Юность Льва Толстого”. Вопросами советской литературы не занимается. Пенсионер. В общественной жизни писательской организации г. Ленинграда не участвует»[1333].

13 марта 1953 г. Борис Михайлович записал в дневнике:

«Эпоха Сталина кончилась: он умер 5 марта, не придя в сознание. Началась новая эпоха, еще неизвестная»[1334].

А 26 апреля 1955 г. он писал В. Б. Шкловскому:

«Я вот вчера сидел на научной конференции – где бы ты думал? В Пушкинском Доме!!! Торжественно пригласили побаловать и, как я ни брыкался, посадили в Президиум»[1335].

1 сентября 1956 года Б. М. Эйхенбаум был зачислен в штат Пушкинского Дома.

«Конечно, его тогда пригласили и в Университет, но он сказал, что туда больше не выйдет, потому что из Пушкинского Дома его уволили “по болезни”, а Университет выдал бумагу о том, что он увольняется “как не справившийся с работой”. ‹…›

В Пушкинский Дом он вернулся – за ним приехала машина, его хорошо приняли, там была работа, но Пушкинский Дом он не любил, друзей у него там не было…»[1336]