Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

В ходе предварительного следствия Безверхов и Кузнецов «курировали» следователя Куйбышевского РУВД Каменко, которому – чисто формально – было поручено ведение обоих уголовных дел. Фактически же все следственные действия направляли именно Кузнецов и Безверхов. В июле с.г. (1988), будучи допрошенным в судебном заседании, Каменко публично признал, что по данному уголовному делу у него были постоянные контакты с сотрудниками КГБ. 24 ноября 1983 г. Каменко письменно показал начальнику следственного отдела ГУВД ЛО Петрову, что в ходе следствия один из сотрудников КГБ привозил ему изъятые у меня при обыске фотографии и при этом утверждал, что «эти фотографии Азадовский получил незаконно, в антисоветских целях переправки за границу»… и т. д.

В своих жалобах на решение Куйбышевского суда Азадовский был далеко не одинок. Пишущая братия, все лето наблюдавшая «торжество справедливости», совершенно не была готова проглотить такой приговор. И если даже после событий 1981 года нашлись те, кто не побоялся вступиться за Азадовских, то в 1988 году число таковых значительно возросло. Трудно сказать, сколько было тогда в действительности направлено писем и по каким адресам, ибо даже в нашем распоряжении имеется целая стопка обращений в различные инстанции – от Ленинградского обкома до ЦК КПСС. Остановимся на нескольких.

14 августа филолог и переводчик с английского Азалия Александровна Ставиская (1927–2014) отправила письмо первому секретарю Ленинградского обкома Ю.Ф. Соловьеву; оно заканчивалось словами:

У меня, зрителя, сложилось впечатление, что суд с самого начала решил любой ценой оставить в тени главных организаторов дела 1980 года, хотя показания бывших свидетелей обвинения были полны противоречий, несуразностей и откровенной лжи, в чем они были уличены в ходе судебного разбирательства. Кроме того, суд выявил огромное количество процессуальных нарушений, допущенных восемь лет назад. Однако все эти факты суд игнорировал и без всяких оснований, отказавшись от вынесения оправдательного приговора, отправил дело на доследование – хотя всем очевидно, что через восемь лет никаких новых обстоятельств следствие выявить не может.

У присутствовавших было чувство, что суд этот происходит не в 1988 году, в эпоху гласности, когда мы пытаемся создать правовое государство, а в самый мрачный период застоя, когда сплошь и рядом попиралось правосудие. Трудно доверять такому суду – он не оставляет надежды на восстановление справедливости. Я считаю своим долгом довести это до сведения партийного руководства города.

Театроведы Нелли Бродская и Татьяна Хаджинова направили большое и достаточно любопытное письмо Генеральному прокурору СССР А.Я. Сухареву. Цитируем его фрагмент: