Идеология русской государственности. Континент Россия

При продаже у крестьянина менялись место жительства и условия работы, перемена помещика могла пройти и незамеченной. Крестьяне создавали семьи, их право на это никто никогда не оспаривал. Супругов крестьяне, как правило, выбирали по собственной воле. Помещики, бывало, вмешивались, но обычно из собственного интереса. «Права первой ночи» в России никогда не было, а помещиков-сластолюбцев, вводивших его по своему произволу или создававших «гаремы» наложниц, само дворянское общество осуждало. Крестьяне доживали до естественно возможной старости. Их берегли. Помещик должен был заботиться о крестьянах в голодные годы, страховать от неурожая едой и семенами. Они обладали орудиями труда, сельскохозяйственными животными, имели семейное жильё. Хотя как раз его права в отношении этого имущества защищены не были. Хозяева не покушались на него за ненадобностью, но, например, при продаже крестьянина он большей его части лишался. Поэтому стяжательство в крестьянской среде распространено не было. Но всё равно крестьяне были не расходным материалом, а человеческим капиталом поместья, частью общего капитала помещика, наряду и совместно с землёй.

Само употребление слова «раб», коннотированное по смыслу с работой, имело следующие связанные употребления и акценты. «Раб божий» – то есть отдавший свою личность Богу – это и крестьянин, и помещик, члены одной церкви и посещающие один храм в одно время. Слово «раб» во французской версии присутствовало в терминологическом определении Петровской эпохи в отношении служащих создаваемого нового государственного аппарата, но этот его переносный смысл существовал и в Древнем Риме. Предполагалось, что служащий, serviteur – «раб государства» – отдаёт ему себя, свою личность. Но в государстве, как и в Боге, личность служащего не умирает, не потребляется господином, не «расходуется», а приобретает иное, более высокое существование. В Боге – существование бессмертное и небесное, в государстве – тоже не смертное, но земное: общезначимое, историческое. В этом отношении первый раб, служитель государства[44] – сам государь. Государство стоит на государе, а не государь на государстве. Самодержавие в том, что держава стоит на царе и царём жива, а не наоборот. Так всегда и было в русской практике. Без этого никакая русская империя, никакое русское царство не состоялись бы.

Крестьянин знал, где граница сохранённой за ним личности. Крестьянин не только работал, но и жил на земле. Крестьянин считал себя жизнью земли. И этой жизни – если говорить не об эксцессах, а о крестьянской массе в целом – его никто не имел права лишить и не лишал. Крестьянин так проводил границу признаваемой власти помещика, а значит, и сохранную границу своей личности: «мы – за землёю, а уж земля – за барином». Земля должна была охранять крестьянина от покушения помещика на его жизнь. И она охраняла. Заменить крестьянина никто не мог. Он был полезен лишь в силу своего образа жизни.

Помещик регулярно и повсеместно (но не тотально) покушался на личность крестьянина через попытки забрать у него время труда и отдыха, необходимое самому крестьянину. Покушался на его личность помещик, также удовлетворяя свои неэкономические прихоти – сексуальные, тягу к развлечению, жестокости, насилию и пр.

При всех встречавшихся злых делах помещики со-жительствовали со своими крестьянами, их взаимные отношения рассматривались и принимались обеими сторонами (каждой по-своему) как традиция патриархального уклада. Сам по себе этот уклад не ставился под сомнение. Требовали его правильного исполнения.

Когда отклонение от нормы – не правовой, а социальной – подходило к пределу терпения – возникали волнения и бунты. Которые, разумеется, подавлялись. Но они же служили власти основанием, чтобы: тактически – вмешаться и до известной степени урезонить помещика, а стратегически – задуматься о необходимости реформы отношений помещиков, крестьян и государства не только в отношении личности крестьянина, но и в отношении земли. Последнее немыслимо в отношении рабов – что римских, что американских. С них хватило бы и свободы. Но крестьянин без земли не мог существовать. Поскольку он всегда жил ею и на ней.