Иди на голос (СИ)

И неважно, что будет потом.

Пусть приснится тебе голубая река,

Кони в сумерках на берегу,

И дорога, что лентой уходит в закат —

Я чудесный твой сон сберегу.

Не тревожься, пусть снятся тебе острова

Из цветов в океане травы,

Пусть сплетаются в песню простые слова —

Песню леса и новой листвы.

Я вплету в твои сны отражения звезд

Из серебряной чаши с водой.

Ты пройдешь по дорогам видений и грез,

Что волшебной встают чередой.

Но светлеет восток, и исчезла луна,

Гаснут звезды в небесной дали.

Скрип замка разобьет мир волшебного сна.

Просыпайся, за нами пришли…

Металлический лязг и крики грубо вторглись в сон, прервав его резко, словно пощёчина. Лейла открыла глаза.

Вокруг плясали языки пламени. Горел кухонный навес, горели крыши землянок. Лейла кубарем скатилась с постели. Бродяжка — следом за ней, держа на руках Виту.

— Бежим к реке! — закричала Лейла. — Давай руку!

— Лейла, стой!

Пальцы Бродяжки стиснули ей плечо с неожиданной силой.

— Слушай сюда, — приказал он. — Хватай Виту и беги! Ты меня поняла?

— А ты?

— Я тебя найду… потом.

С этими словами Бродяжка оттолкнул от себя Виту, судорожно вцепившуюся в его рубаху. Лейла подхватила девочку. Та царапалась и пыталась лягаться. Прижав ребёнка к себе, Лейла опрометью кинулась к знакомой тропинке. Скорее!

Ветка орешника упруго хлестнула по лицу, едва не выбив глаза, и в тот же миг за спиной послышались крики и грохот стали о сталь. Боги, сохраните! Лейла бросилась на землю, закрыв собой Виту. Та силилась вырваться. Лейла пригнула ей голову к земле и сама распласталась как можно незаметнее.

Крики раздались снова, на этот раз совсем близко к её убежищу, и земля задрожала от тяжёлого топота ног. Лейла зажмурилась, плотнее утыкаясь носом в прелый мох. До её слуха донеслись слова, но чужие, бряцающие, как железо. В последний раз звуки этого языка Лейла слышала давным-давно — когда почти точно так же пряталась в погребе, а в родной избе бесчинствовали северяне.

Так это не бунт! Северяне в их лагере, северяне нашли-таки воеводу, который столько им досаждал! Что бывает с теми, кто оказывается у них на пути, Лейла знала слишком хорошо.

«Бежать!» — взвыл в Лейле обезумевший зверь, царапаясь изнутри когтями. Бежать, бежать как можно скорее — отползти назад, в самую темень, и быстро-быстро, где пригибаясь, где на карачках бежать отсюда, пока северяне заняты солдатами Бенегара! Лейла стиснула зубы, принуждая остатки разума снова взять верх. Бежать нельзя. Не сейчас, когда северяне так близко. Пусть пройдут мимо… на локоть… на пол-локтя…

Теперь пора! Не давая себе опомниться, Лейла одним прыжком подняла непослушное, не желающее подставляться под копья тело и в три шага перебежала до ближайшего шалаша, который каким-то чудом огонь обошёл стороной. Совсем рядом двое северян вздели на копья одного из солдат воеводы. Ещё один таращился на пожар выпученными, остекленевшими глазами, роняя с губ кровавую пену — из груди у него торчало древко сулицы, а по бревенчатой стене землянки, к которой он привалился, тянулся кровавый след.

Вот она, тропинка! Скользя по утоптанной глине, Лейла скатилась вниз чуть ли не кубарем. Слава богам, лодки были целы. Девушка принялась отвязывать одну из них, моля небо, чтобы Вите не взбрело в голову кинуться прочь.

— Садись! Да скорее же!

Ледяная осенняя вода резала ноги, словно ножом, но Лейле было не до того. Тяжёлая лодка неохотно качнулась раз, другой, снимаясь с песчаного дна — и, почуяв под собой течение, споро поплыла к самой стремнине. Лейла встала на цыпочки, в последний раз выглядывая в лодке Виту — и вдруг ощутила у горла холод остро заточенной стали.

— Ну здравствуй, сестрёнка!

***

Андрис волок её за собой, как козу на верёвке, намотав на руку косу — нарочно потуже, словно желая вырвать её у Лейлы из затылка. В таком положении не шибко удобно приглядываться, но Лейла видела, что бой всё идёт и идёт. И, кажется, северян было много больше, чем людей воеводы.

— Лейла!

Девушке показалось, что это кричал Осберт. Андрис побежал было, волоча за собой сестру, но между ними и Осбертом встал ещё один старый знакомец — Альвин.

— А со старым другом на радостях обняться, а? — подначил он Осберта, наставляя на того копьё. Осберт отвёл удар. Последнее, что успела увидеть Лейла, — Альвин осел на землю, залившись кровью, но на Осберта со спины насели ещё двое.

Куда Андрис тащит её, Лейла поняла, когда под ногами начался подъём. В своё время воевода выбрал место для лагеря недалеко от обрыва — холм круто поднимался вверх, а затем его будто срезало косой — спуститься к реке, не свернув себе при этом шею, можно было только в одном месте, где тянулась узкая тропка — к лодкам и к тому месту, куда Лейла с Бродяжкой ходили споласкивать посуду. Другой, правый берег реки был пологим, сплошь зарос тростником и для лагеря не годился совсем.

Андрис ткнул Лейлу кулаком в спину, заставляя выпрямиться, и снова прижал к её горлу нож.

— Ну-ка не дёргайся, будь умницей, — велел он. — А то лезвиё шибко острое, того и гляди, соскочит — ты ведь этого не хочешь, верно? Ну, иди, иди!