Иди на голос (СИ)

А Лейла будто окаменела. Недавняя вспышка выжгла в ней всё, оставив лишь тупое равнодушие. Она ли это кидалась в ноги воеводе, готовая сама принять смерть, только бы брат был помилован? Или это сейчас не она остановившимся взглядом смотрит, как северяне добивают бывших солдат воеводы, которые их же сюда и привели? Наверное, так они мыслили себе справедливость. Кто предал единожды, предаст ещё раз. А коли так, то нечего щадить.

Остановившимся взглядом Лейла смотрела на бойню вокруг — но видела лишь Бродяжку, безмолвного, неподвижного, с раскинутыми, как крылья, руками, в набрякшей от крови рубахе. Широко распахнутые глаза певца были как чёрные агаты. Лейле на миг показалось, будто бы что-то дрогнуло в их застывшей глубине… нет. Всего лишь отблеск догоравшего вдали пламени.

В спину ткнулся чей-то недружелюбный кулак:

— Шевелись!

Вереница пленников побрела прочь с места побоища. Северяне спешили следом.

========== Камень и огонь ==========

Комментарий к Камень и огонь

Значительная часть этой главы уже ранее появлялась на сайте под названием “Голос во тьме”. В процессе написания стало ясно, что текста получается больше, чем планировалось, в связи с чем главу было решено разбить на две.

P.S.: только удалив часть, сообразила, что вместе с ней удалились и отзывы. Я в печали.

До столицы добрались к исходу следующего дня.

Не поднимая головы, Лейла брела по гулкому подъёмному мосту сквозь высокую арку ворот. Ещё зиму назад она всё бы отдала, лишь бы поглядеть хоть одним глазком на гордые белые башни, на улицы, мощённые сплошь булыжником, на каменные дома и — может статься — даже на палаты самого князя. Когда Андрису удавалось подрядиться на работу, он, бывало, живал в столице по три, по четыре луны подряд и возвращался всегда с деньгами. Лейла, правда, этих денег в глаза не видела — монеты Андрис прятал по одному ему ведомым тайникам. Изредка брат привозил и гостинцы. Однажды — иголки для рукоделия, а другой раз — вышитый платок, настоящий шёлковый. Платок был красивый и — по уверению Андриса — такой дорогой, что Лейла ни разу не осмелилась его надеть. Так и остался подарок лежать в сундуке — северянам на поживу.

Их унылую вереницу гнали всё вверх и вверх по узкой, обвивающей холм улочке. Заскрипели ворота.

— Давай, давай!

Вжав голову в плечи, Лейла шагнула в разверстую пасть ворот вслед за другими пленниками. Да уж, не думала, не гадала, что доведётся побывать в столице. А вот ведь довелось — только счастья от этого не прибавилось.

Замок был велик. Когда их только ввели на мощёный булыжником большой двор, Лейле показалось, что там поместилась бы вся её родная деревня — да ещё бы и место осталось. Всюду камень, сплошной камень, унылый и серый, непривычный глазу после лесной чащобы. И весь огромный двор кишит северянами, как собака — блохами.

— Давай, давай! — вновь послышалось за спиной, и чей-то кинжал разрезал верёвку, которой Лейла была связана с другими пленниками. Рук ей, впрочем, так и не освободили. Куда повели воеводу и остальных, Лейла углядеть не успела, а её саму довольно грубо втолкнули в узкую дверь, за которой открылся просторный чертог с уходящим ввысь потолком, несколькими большущими очагами и грубо сколоченными деревянными козлами, стоящими посередине и тянущимися на всю длину зала. Всё это было очень похоже на кухню. Радоваться этому или нет — Лейла пока не знала.

— Сесть! — скомандовал северянин, и Лейла послушно плюхнулась на каменный пол. — Руки!

— Что — руки? — не поняла девушка.

— Руки! — нетерпеливо повторил солдат, и Лейла испуганно протянула ему связанные запястья. Угадала она правильно. Северянин достал из ножен кинжал, досадливо поморщившись на испуганно дёрнувшуюся было Лейлу, и разрезал верёвки. Лейла с наслаждением принялась разминать затёкшие руки, ощущая, как в жилы возвращается кровь.

Северянин куда-то испарился. Настороженно поглядывая вокруг, Лейла принялась осторожно двигаться поближе к ближайшему очагу. Зачем её всё-таки сюда привели? И где теперь остальные?

— Ты новенькая?

От неожиданности Лейла подскочила. Рядом с ней на полу сидела маленькая, словно мышка, девчурка — не вид не старше тринадцати лет. Платье и передник на девочке были до того замызганы, что по цвету сравнялись с закопчёнными стенами — поэтому Лейла её сначала и не заметила.

— Так ты новенькая? — нетерпеливо повторила вопрос девчонка. — Тебя откуда взяли?

Лейла молчала. Девочка выглядела безобидной, но здесь, во вражьем логове, никому доверять было нельзя. Почём знать, откуда она взялась и что ей от Лейлы надо.

— Да ты не бойся, — понизила голос девочка. — Я Эда, работаю тут на кухне. Я не из них. Ну, ты понимаешь — не из северян.

Лейла нашла в себе силы кивнуть:

— Я Лейла.

— Из деревенских небось? — тихо спросила девчушка. — Пожгли вас, да?

Лейла молча кивнула.

— А я здешняя…

— Эда! — раздался требовательный крик откуда-то от дальнего очага. Девочка тут же вскочила на ноги.

— Будут еду предлагать — не бери! — шепнула она напоследок Лейле и убежала.