Иди на голос (СИ)

Размышляя над этим странным советом, Лейла не сразу заметила, что к ней подошёл высокий и очень тучный человек. Толстяк навис над сидящей на полу Лейлой, скрестив на животе похожие на окорока руки и глядя на девушку сверху вниз взглядом, в котором не отражалось сердечной доброты.

— Ну! — рявкнул он.

Лейла попыталась подняться с пола, но ослабевшие ноги изменили ей.

— Чего расселась? — рассердился толстяк. — До вечера тут прохлаждаться будешь? Вон, видишь, в углу плошки немытые? Вперёд!

Кое-как поднявшись на ноги, Лейла затрусила к высившейся в отдалении горе плошек.

Работы на дворцовой кухне было невпроворот. Не успела Лейла вытереть последнюю миску, как уже пора было чистить рыбу на похлёбку. Потом — выносить вёдра с рыбьими кишками к помойной яме, потом — замывать пол от пролитой похлёбки, потом… Лейла двигалась, как в тумане, изредка налетая на предметы. Голова кружилась, и изредка перед глазами сгущалась мутная пелена, похожая на туман, покрывающий осенью сжатые поля.

Когда дымка застлала взор в очередной раз, Лейлу повело в сторону, и ей пришлось ухватиться рукой за оказавшиеся рядом козлы. Пол куда-то уплывал из-под ног, и, чтобы не упасть, Лейла присела на корточки.

И тут она увидела его — невозможное, неимоверное чудо. Под козлами лежал незамеченным целый ломоть хлеба — серая горбушка, уже слегка подсохшая, с прилипшим к ней мелким сором, но от этого не менее желанная и манящая.

Пальцы сами сомкнулись на ломте, но поднести хлеб ко рту Лейла не успела — за спиной, как из-под земли, вырос омерзительный толстяк и заорал:

— Опять бездельничаешь?

— Я пол мыла, — выдохнула Лейла. Тьма перед глазами сгустилась вновь, и фигура толстяка качнулась туда-сюда, как на качелях. Девушка почувствовала на лбу и над верхней губой холодную испарину.

Своего лица в зеркале Лейла не видала уже давно, но, наверное, она была здорово похожа на покойницу, потому что толстяк резко пошёл на попятную:

— Понагонят дохляков, но ногах не стоят, а всё туда же! — проворчал он. — Слышь, ты, доходяга? Иди вон лучину щепать. Иди-иди, скелетина.

— Кто это такой? — спросила Лейла у вновь оказавшейся рядом Эды, указав глазами на толстяка.

— Это главный повар, — шёпотом объяснила Эда. — Его лучше не зли! Недавно тут один поварёнок жаркое сжёг, так он его на заднем дворе до смерти запорол. Самолично!

На дворе было уже темным-темно, когда в очагах загасили огонь и велели всем ложиться спать.

— А где вы спите? — поинтересовалась Лейла у Эды.

— Кто где, — пожала та плечами. Мужчины — те на козлах. Женщины и малолетки — на полу, кто как устроится. Пошли со мной!

Эда выбрала для ночёвки неплохой закуток, куда почти не достигал летевший из-под двери сквозняк, а спину даже согревали остатки тепла из очага.

— Спи, — велела Эда. — Не бойся, разбудят.

— А когда будят-то?

— До рассвета. На рассвете сменяются караулы, надо ещё солдатам успеть кашу сварить. Да, чуть не забыла! С утра поесть дадут.

При слове «поесть» глаза Эды жадно блеснули.

Лейла сунула руку за пазуху, вытащила заветный кусок хлеба и разломила пополам:

— Угощайся!

— Ты с ума сошла! — Эда отшатнулась от Лейлы, как от прокажённой. — Тебе кто это дал?!

— Никто не давал, — успокоила её Лейла. — Я под столом нашла, клянусь!

Эда немного успокоилась и взяла протянутый кусок.

— Никогда ни у кого не бери здесь еду, — пояснила она, вгрызаясь в горбушку. — И вообще никакие подарки! Даже если будут предлагать, даже если угрожать будут — всё равно не бери! Потому что это ведь значит — тебя так покупают.

Лейла молчала, переваривая услышанное.

— Вообще не повезло тебе, если честно, — продолжала Эда. — Это только так думают, мол, большое счастье — на кухню попасть, к еде поближе. Лучше б тебя послали за свиньями ходить. Грязно, голодно, зато цела будешь. И вообще запомни: чем сытнее и чище — тем опаснее! Держи тут ухо востро.

Лейла не знала, что хуже — страшные вещи, о которых рассказывает эта девочка, или будничный тон, которым она о них говорит.

— А если я… ну, не буду брать еду, — осторожно начала она, — что мне за это сделают?

— Ну, рано-то или поздно всё равно придётся, — пожала плечами Эда. — Иначе всё равно своё возьмут, только уже силой. А так хоть отдарят в ответ. Давай спать, а? Будить будут рано.

Эда повернулась на бок, и уже через несколько мгновений её дыхание стало глубоким и ровным.

А Лейла лежала на спине, пяля глаза в густую темноту и ощущая в ушах гулкие удары сердца, ещё не опомнившегося от ужаса последних дней. По всему выходило, что попала она в капкан не хуже волчьего.

А воевода, Летард, Осберт? Где они теперь? Живы ли? Что с ними сделают? Ясно же, что их повели не мёд пить и пряником заедать. Казнят? Может статься. Но зачем тогда было их тащить в город? Прикончили бы на месте, как остальных, да и дело с концом.