Иди на голос (СИ)

Прямого воеводиного приказа ослушаться не посмел даже Альвин. Впавшую в забытье бедняжку уложили на мягкий лапник, под голову Лейла подсунула ей скатку из андрисова плаща, а коченеющие ноги укрыла своей вязаной шалью — та хоть уже и порядком поистрепалась, но грела хорошо. Ребёнка Лейла усадила поближе к огню, предложила ещё половинку лепёшки — девочка отрицательно качнула головой — и, проследив, чтобы на этот раз слепой певец уселся благополучно, наконец-то сама опустилась на землю и вытянула гудящие от усталости ноги. Альвин и Андрис сели чуть поодаль.

— Значит, нет у тебя имени? — окликнул юношу Андрис.

— Нет.

— Чудно. И сам ты чудной: говоришь не по-нашему, да и мелкий какой-то. Не бродяга — так, бродяжка. Тебя так не называли?

— Теперь вот назвали.

— Ну, значит, так отныне и будет. Эй, Бродяжка!

— Что?

— Что у тебя там, в мешке?

— Я же говорил — лютня.

— Покажи.

Бродяжка выпутался из заплечных лямок, бережно раскутал мешковину и нежно, как ребёнка, взял в руки ещё не виданный Лейлой инструмент. Лютня была из тёмного дерева, мягко мерцающего в свете костра, точно отполированного многочисленными прикосновениями любящих рук. Формой она напоминала срезанную половинку яйца или луковицы. Струн было не так уж много — но больше, чем Лейла могла сосчитать.

— Как же ты на ней играешь, если ты слепой?

— Я слепой, а пальцы зрячие.

— А если ты упадёшь, она кокнется?

Бродяжка не удостоил это ответом и вновь завернул лютню в мешковину. Воспользовавшись паузой, Лейла подсела к нему и сунула в руки миску с похлёбкой.

— Ещё тёплая, — ободряюще шепнула она. — Ты бы поел?

— Ложку мимо рта не пронеси! — заржал Альвин и так хлопнул Бродяжку по спине, что тот и впрямь пролил на себя немного похлёбки.

— Кончайте, а? — потребовала Лейла. Голос дрожал от обиды за Бродяжку, молча соскребавшего с рубахи варёную сныть.

Андрис с Альвином переглянулись — и заржали ещё громче.

— Э, да к нему теперь не подступиться!

— У него защитница нашлась!

— А сурова-то как — всех зайцев вокруг распугала!

— Воеводе скажу, — пригрозила Лейла. Слова сорвались с языка раньше, чем она успела подумать, что говорит.

Брат с Альвином тут же захлопнулись — со стуком, как крышка погреба, и растворились в темноте. Лейла подвинулась к Бродяжке поближе.

— Не слушай ты их, — посоветовала она. — Знай себе ешь. Тут ещё лепёшки остались — хочешь?

— Добрая ты.

— Скажешь тоже… — смутилась Лейла. — Так будешь хлеб?

— Не надо. Девочке оставь.

Из темноты снова вынырнули Альвин с Андрисом — и не одни.

— Говоришь, петь умеешь? — поинтересовался у Бродяжки один из воинов. Лейла не помнила, как его звали.

— Умею.

— А о чём?

— Обо всём.

— Ну так спой! Надо же тебе как-то харч отрабатывать!

Бродяжка аккуратно поставил на землю пустую миску и вновь вытащил лютню из свёртка.

— Ты играть будешь или нет?

Бродяжка молчал, неспешно пробуя пальцем струны и время от времени подкручивая колки.

— Ну? — снова поторопил его Альвин.

Где-то за рекой раздалась заунывная волчья песня, словно одинокий зверь пробовал голос, глядя на луну. Потом ещё и ещё, на разные голоса. Девочка испуганно оглянулась.

— Это на том берегу, — шёпотом успокоила её Лейла.

— Погнал кого-то, — лениво заметил солдат. — Косулю, может.

— Нет, — неожиданно возразил Бродяжка. — Это волчица. И волчата при ней. Петь их учит.

— Ты-то откуда знаешь? — поразился солдат.

— Слышу, — просто ответил Бродяжка.

Он поудобнее перехватил лютню, словно собираясь её баюкать, и для пробы провёл рукой по струнам. Лютня отозвалась — Лейле показалось, что радостно. Бродяжка склонился ниже, так, что пряди тёмных волос почти совсем закрыли лицо — и запел:

— Когда бог создавал волков, он смотрел на дальние звёзды,

Он придумал долгую ночь и клинок ущербной луны,

И дрожала тревогой тьма, пахли сталью и снегом грёзы,

И огромный могучий зверь шёл по лезвию тишины.

Спи, малыш, свернись в клубок,

Ты не будешь одинок.

За тобой следит с небес

Древний мудрый волк.

Когда бог создавал волков, он держал в руках изумруды,

Он сплетал серебристый шёлк и тепло весенних лучей.

Но дрожала угрозой ртуть в глубине прозрачных сосудов,

И огромный суровый зверь щурил глаз на пламя свечей.

Спи, малыш, всему свой срок.

В череде лесных дорог

Защитит тебя от бед

Древний мудрый волк.

Когда бог создавал волков, он играл печальную песню,

Горьковатую на губах, словно вкус полынной росы,

И в холодном мерцании звёзд по бескрайнему зимнему лесу

Гордой стаей бежали звери, поднимая к небу носы.

Спи, малыш, вот тёплый бок.

Ты не будешь одинок,

За тобой следит с небес

Древний мудрый волк.

Когда бог создавал волков, он хотел подарить им крылья,

Чтобы каждый из них умел возвращаться в Небесный Дом.

Но затея эта, увы, отчего-то не стала былью,

И в слепую ночь новолунья волчьи песни плачут о том…

Спи. Пока ты спишь в тепле,

Сказки бродят по земле.

В чудо даже зверю

Очень важно верить…

Бродяжка умолк, но никто из сидевших у костра не шелохнулся. Тишину нарушало только потрескивание сучьев в костре — даже волки на том берегу почему-то умолкли. Лейла боялась даже глубоко вдохнуть, чтобы не нарушить это молчание.