Иди на мой голос

Токсиколог кивнул и толкнул дверь. Обрушившаяся на нас сладкая волна ароматов просто сшибала с ног. Помещение, где мы оказались, было просторным, его мягко освещали ряды расположенных вдоль стен светильников. Посетителей было немного, и никто не обратил на нас внимания. Оставив плащи на вешалке, мы прошли вперед.

За стойкой скучала девушка в бежевом платье. Мышиного цвета волосы были собраны в пучок, унылое лицо оживляли только румяна. Джил ждала, как мы и условились. Форма ей, конечно, не шла, я привык видеть ее совсем другой. Встретив мой взгляд, она приблизилась.

– Добрый день. Я могу помочь вам, джентльмены?

Глаза не отрывались от моего лица; я кивнул. Она жестом пригласила следовать за ней.

– Пожалуйста, за этот столик.

Она выбрала для нас именно тот, от которого витрина и вход хорошо просматривались.

– Что вам принести?

– Кофе с каким-нибудь ликером и пирожные на ваш выбор. Кстати… я надеюсь, погода в Девоншире хорошая?

И снова Джил кивнула.

– Ни облачка.

Развернувшись, она направилась к расположенной за стойкой служебной двери – видимо, за алкоголем и кофе. Артур Сальваторе проводил ее внимательным взглядом.

– Ваша?

– Осведомительница, обычно работает в баре на Воздушном Вокзале. Умная особа.

Он усмехнулся, опускаясь на стул.

– Неожиданная характеристика из ваших уст.

– Если вы думаете, что я не умею говорить о людях хорошие вещи, то ошибаетесь. – Я тоже сел и вытянул ноги. – Я говорю о людях то, чего они заслуживают. Всегда.

– Ясно.

Мне стало неуютно от пристального взгляда, еще больше – от повисшего молчания. К тому же я вспомнил, что моя цель – узнать у Сальваторе про некую «вещь», которую он должен получить. Но говорить о ней я не мог, поскольку не имел представления даже, откуда она возьмется. Думая, я начал оглядывать немногочисленных посетителей: даму-гувернантку с двумя поглощавшими мороженное детьми и влюбленную пару, шептавшуюся в уголке. Они не казались подозрительными, да и Джил предупредила бы меня, если бы кто-то представлял опасность. Я снова посмотрел на токсиколога и спросил:

– Не знаете, что поделывают мисс Белл и мистер Нельсон?

– Лоррейн говорила, они сегодня должны вести слежку в кондитерской, что неподалеку от Вестминстерского моста и цирка Эстли.

– Как быстро вы все узнаете. Я отправил их с Нельсоном туда незадолго до того, как постучал в вашу дверь.

– Формально вы не постучали, – неожиданно улыбнулся он. – А мисс Белл звонила мне.

– У вас есть телефон? – удивился я.

– Да, его установили, еще когда… давно. Когда мы жили вместе.

Он стал разглядывать только что вошедшую даму с необыкновенно высокой прической. Дама изучала пирожные на стойке. Невольно я тоже залюбовался новой посетительницей: тонкая, хорошо одетая и смуглая, она напомнила одну знакомую актрису из Агры. Я внимательно посмотрел на ее руки, но ничего, кроме большого украшенного веера, которым она обмахивалась, не было. Дама заговорила с Джил и указала на что-то в витрине красивым жестом. С большим трудом я вернулся к разговору.

– Если не ошибаюсь, ваш отец был хорошим инженером…

Сальваторе, проводив уже уходящую с коробкой конфет даму взглядом, сухо кивнул.

– Был.

Джил принесла пирожные и кофе. Вернулась еще раз, поставила на стол украшенную алым сургучом бутылку гранд марнье[33] и бокалы. Открыв ликер, она удалилась. Я взял бутылку и начал разливать янтарно-прозрачный, пахнущий коньяком и апельсинами напиток. Изящное пойло, никогда такого не пил. Я придвинул бокал к Артуру.

– Пробовали?

– Я редко пью, мистер Эгельманн. – Он взял бокал и поднес к губам. – Но раз вы не можете без этого…

Тон был ледяным. Я не выдержал.

– Артур. – Чувствуя, что начинаю закипать, я отставил бутылку. – Поймите же, я всеми силами пытаюсь найти к вам подход. Не только потому, что нуждаюсь в помощи, а…

Потому что у человека, на которого я вынужден работать, какие-то дьявольские планы на ваш счет. Нет, не только поэтому.

– Если вам нужно еще раз услышать извинения за Калькутту или получить какие-то…

– Нет. – Он покачал головой, глядя поверх бокала. – Мы забыли Калькутту. Разве нет?

– Тогда…

Его темные глаза сузились. Он перебил меня:

– Дело в том, Томас, что вы зачем-то выходите на разговор о моей семье. Вы на вашей должности… – я заметил, что рука с бокалом дрогнула, – явно знаете, что случилось. Что наверху до сих пор подозревают, будто за этим стоят русские, или венецианцы, или американцы – кто-то из «крылатых».

– Да я вовсе не…

Бледное лицо оставалось каменным.

– Что вам нужно? Я в неведении. С последнего допроса не изменилось ничего, со мной не выходили на связь. Если вы решили выслуживаться и вынюхивать снова, можете уходить. Мне осточертело. – И он вдруг залпом опрокинул в себя ликер. – Так это вам надо?

Я был огорошен порывистой речью, не вязавшейся с холодной натурой «доктора из Калькутты». Приходилось признать: ища «подход», я сокрушительно промахнулся, и это было отвратительно. Очень тихо я ответил: