Иди на мой голос

Но, может, ему действительно удалось выследить верхушку «Клинков…» случайно? Он и его люди не церемонились; как я слышал, при последней облаве были убиты почти все. Это его метод – рубить напрямик. Наверно, поэтому изворотливую Леди, действующую чужими руками, он считал личным врагом. Проклятье… а считал ли?

Я закрыл папку и глубоко задумался. Новый шеф Скотланд-Ярда еще недавно не вызывал у меня подозрений. И еще… ему поверил Артур. А Артур никому не верил просто так. Вот только кому сейчас мог верить я?

[Лоррейн]

Есть не хотелось, более того, – по-прежнему мутило даже от мыслей о еде. Но на кухню все же пришлось пройти; туда меня привлек непривычный запах шоколада. Пэтти приплясывала у плитки. Помешивая в кастрюле, она напевала арию Памины из «Волшебной флейты».

– Недолгим было мое счастье…

Услышав шаги, она прервалась и оглянулась.

– А где мой непутевый брат?

– Дышит воздухом. – Я опустилась на стул.

Пэтти взглянула уже с тревогой, сняла кастрюльку, вынула из буфета две чашки и разлила шоколад – темный, густой, пахнущий гвоздикой. Глядя на него, я поймала мысль: страшно хочу курить. Опиум. До беспамятства. Это нужно было перебороть. Вздохнув, я потерла глаза кулаками. Голова гудела, как двигатель воздушного корабля.

– Трудный день? – Пэтти поставила передо мной чашку и села напротив.

– Мы не спасли людей, – глухо отозвалась я. – И…

Я замолчала. Говорить о растревоженных Нельсоном воспоминаниях не хотелось, не хотелось о Фелис и о черепках.

– И? – тихо продолжила Пэтти.

– Ничего. – Я придвинула чашку ближе. – Просто вспомнила сегодня о вещах, которые раньше держала подальше.

На круглом лице отразилось понимание. Пэтти-Энн отпила шоколада и кивнула.

– Да, это неприятно. Посмотришь иногда на себя прошлую и спросишь: куда делась та дурочка?

Действительно. Куда?

– Вот я. – Пэтти возвела глаза к потолку. – Раньше только и мечтала о доме, семье, уюте. Мне с детства твердили: ищи гавань. А зачем мне гавань, если я не капитан? Мне и не везло. – Она вздохнула. – Только Фло… последний… с ним я на какое-то время поверила, что гавань нашлась.

– Он же был старый, – немного удивилась я.

– Да. Но, знаешь ли… у него было то, чего мне очень сильно не хватало.

– Деньги?

Пэтти неожиданно мягко рассмеялась.

– Мозги. – Она постучала себя по лбу. – Я не знала никого умнее. Пока жила с ним, приучилась читать, хотя раньше не хотела, ну, только пошлости про розовые бутончики и тех, кто их срывает. У Фло было много разных книг, но дело даже не в этом. Он… вечно искал что-то. Ему нравились тайны. Как тебе, как моему брату. Этого мне тоже не хватает, я трусиха, боюсь их. Но, – она закусила губу, – кажется, тайна его и убила.

– Да. Они это умеют.

Пэтти снова запела арию. Я слушала и пила шоколад, думая, спросить или нет. Все же спросила:

– Почему он поджег дом?

Пэтти замолчала. Она рассматривала поверхность стола и явно набиралась мужества, чтобы ответить. Я ждала.

– Мне кажется, все началось с музыкального аукциона, – наконец заговорила она. – Такое… ежегодное мероприятие в Вене. Распродают ноты, инструменты, вещи, принадлежавшие известным музыкантам. Фло купил там тетрадку, которую я утром показывала вам. Он был счастлив. Но чем больше он читал, тем больше мрачнел. Что-то угнетало его. И это не просто так… – Голос дрогнул. – Лори. Я, может, спятила, может, дура, но призрак…

– Тот, из кабинета? – мягко подбодрила я. Пэтти тяжело сглотнула.

– Да. Он… пришел из-за этой штуки. Не хотел, чтобы сгорела тетрадь. А не я.

Мы замолчали. Я уставилась в чашку. Интересно, как бы Фелис отнеслась к такой находке, если это то, о чем я подумала? А Кристоф?.. Торопливо отвлекая нас обеих, я заговорила о чем-то постороннем.

За болтовней прошел еще час, и мы разошлись по комнатам. Нельсон вроде не возвращался, и, опускаясь на кровать, я поняла, что немного беспокоюсь. Где ходит наша «гроза преступного мира»?..

Мысль была последней. Засыпая, я слышала, что за окном начинается дождь. А во сне…

Последняя смерть в цветочном городе. Давно

Это было первое, что я заметила. Золотистые пылинки в золотистых лучах. Много-много пылинок в алом мареве. Кровью были забрызганы пол, стены, шторы, кремовое покрывало. Под покрывалом…

– Фелис? – позвала я.

Тишина. Несколько шагов, три судорожных вздоха.

Алый и золотой были не единственными цветами комнаты. Еще белый, белые листы с рядами нот. Я не узнавала их, но имя повторялось повсюду.

Антонио Сальери. Сальери. Сальери.

Листы, перепачканные кровью, шуршали под ногами. Падали со стола и кровати, где лежала Фелисия, – я видела лишь обнаженную бледную щиколотку и не хотела видеть больше. Она не отвечала на мой голос, этого было достаточно. Я закричала.

* * *

Как же хочется курить после этих снов… но при всей моей тяге к саморазрушению, это не лучший вариант, особенно сейчас. Расследование не закончено. Потом…