Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Что так уязвляло Сатану в его портретах? И насколько он был на них узнаваем? Об этом можно судить по многочисленным средневековым иллюстрациям (рис. 50, 51). Например, в Эскориальском списке «Кантиг Девы Марии» мастер пишет на стене два образа: в одной нише — Богоматерь с младенцем, в другой — убегающего от нее дьявола. Он предстает в типичном для того времени облике — как серый рогатый зверь с крыльями летучей мыши и второй личиной на груди. Настоящий демон, который явился художнику с упреками, выглядит почти так же. Образ верно изобличает прообраз[148]. А в роскошной рукописи «Чудес Богоматери» (1456), которая была создана для бургундского герцога Филиппа Доброго, образ и прообраз уже совсем не похожи (рис. 52). На миниатюре изображена готическая церковь. На ее трансепте — фреска или раскрашенный рельеф: Дева Мария с младенцем как Царица Небесная, восседающая на престоле в окружении ангелов. Выше художник-монах работает над другим изображением: Христос-Судия на радуге, а на земле — Дева Мария и ее противник — звероподобный Сатана. Мастер сидит на лесах, а по лестнице к нему подымается сам оскорбленный дьявол. Только тут он предстает в обманном, человеческом облике — как модно одетый юноша. Но его истинную природу выдают рога, торчащие из-под шапки. Зверь не может скрыть, что он зверь, и очень обижен тем, что художник сделал его уродство (а значит, порочность, злобу и хищность) зримым.

Рис. 50. Дьявол обращается с упреками к художнику, который раскрашивает статую Девы Марии с младенцем, установленную на высокой колонне. На следующей миниатюре нечистый обрушивает лестницу, и мастер спасается благодаря тому, что статуя «ожила». Христос схватил его за руку и удержал от падения.

Смитфилдские декреталии. Южная Франция, ок. 1340 г.

London. British Library. Ms. Royal 10 E IV. Fol. 209v

Рис. 51. По этой версии, мастер раскрашивал статую Девы Марии с младенцем. Под ее ногами он изобразил попранного дьявола. На земле вокруг обломков лесов раскиданы плошки с красками. Раскрашенная статуя неотличима от «живого» Сатаны, который на заднем плане является обидчику, чтобы его образумить.

Винсент из Бове. Историческое зерцало. Париж, 1463 г.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 50. Fol. 253v

Рис. 52. Жан Миело. Чудеса Богоматери, 1456 г.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 9199. Fol. 96v

Дьявол не терпит, когда над ним издеваются. Доминиканец Винсент из Бове (ок. 1184/1194–1264) включил историю о художнике в свой колоссальный труд «Историческое зерцало». Когда Богоматерь спасла мастера от неминуемой гибели от рук Сатаны, люди принялись с хохотом проклинать нечистого (cum risu et cachinno blasphemabant). Сразу же после этой истории Винсент поведал другую — об одном игроке из Лозанны. Как-то, проиграв в кости, он принялся хулить Христа и Деву Марию и был тотчас наказан смертью[149]. Потешаться над дьяволом — добродетель, над Богом и его матерью — страшный грех. В средневековых монашеских текстах слово cachinnatio, означавшее хохот, безудержный смех, имело негативные, а порой и дьявольские ассоциации. Клирики из века в век порицали смех, искажающий лицо и сотрясающий тело, а на бесчисленных романских капителях бесы, широко разинув рты, хохочут, радуясь погибели грешников[150]. Однако в таком смехе над дьяволом нет ничего плохого — так христианин мстит своему искусителю.

В некоторых вариантах истории о художнике высшие силы не приходят ему на помощь и все завершается (временным) торжеством дьявола. В старофранцузской поэме (1215–1230) на сюжет «Житий отцов» главный герой уже не художник, а ризничий-скульптор. Вырезая сцену Страшного суда, он изобразил и повелителя ада — дьявола. Нечистый разгневался на то, что его показали столь отвратительным, и принялся угрожать обидчику[151]. Когда монах остался глух к его призывам, дьявол искусил его на блуд и подвиг ограбить монастырскую казну и сбежать вместе с любовницей. Его бросили в застенок, и в конце концов он был вынужден принять требования Сатаны и изобразил его в новом, устроившем «заказчика» облике (fist une forme qui miex li sist). Текст заканчивается хвалой в адрес Господа, который спас монаха от погибели. Однако трудно не заметить, что в этой версии сюжета для простого монаха дьявол оказывается слишком сильным противником. С ним проще не сражаться, а договориться и уступить.