Идолы театра. Долгое прощание

Гиперглобализм, культивируя кажущуюся всеобщность, впитывает в себя все попытки своей критики, вбирает скепсис и трансформизм, мультикультурность и локальность. Транснациональный класс «белых воротничков» с либеральной иронией может провозглашать как лозунги Карла Маркса о диктатуре пролетариата, так и лозунги Мартина Хайдеггера о сакральной роли языка: это становится уже не важным. В постколониальной парадигме дозволено всё и учтено всё как заранее вписанное. Это – универсальное меню. Оно предлагает исключительно безопасные экологические блюда, связанные досуговой коммуникацией. Если в таком «ресторане» и случаются войны, то любая катастрофа превращается в перформанс, в кровавое реалити-шоу с постановочными покойными и оцифрованными смертями. «Войны в заливе не было»[46] одновременно значит, что война всё-таки была, но была перекодирована и выставлена на посмешище с целью обвинения противника, как это имеет место с демонизацией русских в ходе специальной военной операции на Украине. В этом отношении Россия как гештальт является для мира без-местностыо – топосом Чужого: не учтенного, «стра(ш)нного», избыточного пространства, о которое то и дело «спотыкается» глобальный мир, но которое ему так и не удалось фрагментировать на удобные для себя куски. Несмотря на то, что марксизм настаивает на том, что Россия посредством олигархических элит включена в глобализм и находится с ним «в сговоре», мы настаиваем на том, что в исходных бытийных началах русского пространства гораздо меньше идеологического рыночного контента, чем на Западе, что делает актуальным не только классовый, но и цивилизационный подход. В нашем понимании цивилизационизм не имеет ничего общего с национализмом. Русский цивилизационизм открыт миру и направлен на поддержку общечеловеческих ценностей в конкретно-историческом их проявлении.

Глава 2 Маски идолов

2.1. Кажущаяся альтернатива

В большинстве традиционных культур мира, начиная от ацтекской и майянской и завершая индо-буддийской, присутствует представление о едином мистическом начале мира, скрытом и непознаваемом. Знание об этом начале составляет тайный эзотерический пласт в вероучениях национальных и мировых религий. Универсальное космическое начало бытия есть некий Абсолют, который распадается на огромное множество граней, аспектов, сторон, ликов, ипостасей. Воплощения единого божества не являются самостоятельными божествами, а предстают лишь его образами. Так, ацтекское божество Кецалькоатль является воплощением более глубинного божества «недвойственности» – Ометеотля, – который, в свою очередь, подобно явленному Дао у китайцев, выступает воплощением абстрактного принципа космичности мироздания – Тлоке Науке. Дифференциация идей в эманации осуществляется по телам: каждая более нз-кая идея в иерарии бытия является телом для более высокой идеи и собственно идеей для более низкого тела.

Высшему началу, завершающему на вершине эманационный ряд, вообще не приносят жертв, поскольку сие есть нейтральное, лишенное морально-этических и личностных характеристик, апофатическое Ничто и Нечто, предпосылка всякого бытия и сущности. Естественно, что от верующих знания о подобном начале скрывали, иначе паства не соглашалась бы приносить жертвы. В индуизме все божества (Брахма, Вишну, Шива) имеют множество ипостасей (аватар): именно огромное количество воплощений в образах и формирует такое большое количество богов (4449 по некоторым данным). Молясь одной аватаре, индус одновременно молится всем остальным воплощениям этого бога – и самому этому божеству.