Иду на свет

Фыркает в ответ на реакцию Санты — она краснеет.

Наверное, плохо быть настолько очевидно влюбленной. Они ведь с Данилой давно уже вместе. Но Барселона будто новый виток отношениям дала. Вместо того, чтобы надоесть друг другу, они вышли на новый уровень постоянного голода.

— Сбежишь, малыш… Сбежишь… — И если первое предложение Лена произносит всё так же — с улыбкой. На втором взгляд чуть стекленеет…

Телефон Санты снова жужжит, и там снова Даня, наверное, но она вдруг чувствует тревогу. Продолжает на маму смотреть. Всмотреться пытается…

Следит, как она выпрямляется сильнее, снова надевает маску улыбки, ставит бокал сначала, потом подмигивает даже. Подходит к обеденному столу, садится рядом…

— Я волновать тебя не хочу, Сантуш…

Вытягивает руку вверх ладонью, и Санта тут же накрывает своей — без просьбы.

Надкушенный блин опускается на тарелку. У неё почему-то ускоряется сердце.

— Что-то случилось? — Санта спрашивает, взгляд Лены опускается.

Тишина, которая длится несколько секунд, кажется Санте вечной. Телефон опять жужжит, а она вдруг чувствует жгучий стыд.

Так глубоко ушла в себя, в Данилу, в ту реальность, что…

— Я плановый осмотр проходила. Мне результаты анализов пришли, малыш. Не очень хорошие.

Маму проворонила.

* * *

«Высока вероятность, что всё же рак».

Лена произнесла эти слова с улыбкой. Они же звенели в оглохших вдруг ушах Санты. Весь день звенели. И ночью не умолкнут.

Когда-то подобным образом её по голове огрело новостью о папиной смерти. Тоже внезапно. Она тоже была слишком счастлива. Тоже думала совершенно не о том.

Наверное, так жизнь осаждает её каждый раз, когда чрезмерно радуется.

Но для Лены происходящее — уже не новость. Для неё это уже реальность, которую она от дочери скрывала, а для себя приняла.

И за собственную слепоту Санте было невыносимо стыдно. Ведь пока она ездила по Барселонам, пока каталась на волнах своего слишком часто сменяемого настроения, пока бесилась с жиру, мама наедине с собой же переживала страшное — время сомнений.

Не хотела волновать дочку. Может и дальше не волновала бы, но существуют вещи, которые не скроешь.

И теперь они снова вдвоем. И снова мир вокруг осыпается.

Уже не так, как было, когда умер отец. Не разом завалило стенами. Теперь, возможно, всё будет иначе, но тоже страшно.

Даже думать об этом страшно.

Во время разговора с мамой Санта больше слушала, чем говорила. В данный момент Лена на стадии диагностики. Если диагноз подтвердится — несомненно, будут бороться. Мама полна оптимизма, а Санта пока просто в душевном оцепенении.

Хочется перепроснуться, но эта опция недоступна.

— Всё хорошо, малыш. Езжай…

Так звучало напутствие Лены, когда за Сантой заехал Данила. Сама она понятия не имела, как ей уезжать, и что делать, если оставаться. Ей переварить надо было. Пройти страх с отрицанием. Не у мамы на глазах. Не мучать её, заставляя вместе с собой переживать ещё раз то, что она уже пережила.

Мама не просила держать новость в секрете от Данилы, но Санта не смогла из себя ни слова выдавить.

Как об этом скажешь?

Произнести — это ведь своими руками придать происходящему черт реальности. Невыносимо страшно.

Потому что от рака умирают. Потому что даже молодые. Потому что непонятно, как это случилось с ними.

Санту будто сковало. Так же, как почти пять лет назад. Она не готова была к новости. И не успокаивало то, что к такой новости в принципе невозможно быть готовой.

Она снова должна была стать сильной для мамы, но слишком привыкла к благополучию и безопасности, слишком отогрелась, чтобы обрести хотя бы сходство с опорой сразу же.

Всю дорогу до Киева она молчала, чувствуя, как новое знание распространяется по организму холодом. Заползает в каждую клеточку, вытесняет уют, отравляет сомнениями.

Данила пытался заговорить, но она только головой мотала. Мол, не может сейчас…

Попав в его квартиру, попросила несколько часов для себя. Соврала, что срочно нужно нагнать по учебе. На самом же деле, преодолевая, гуглила. Мамины показатели, перспективы и способы лечения.

Пыталась заморозить эмоции, отключить сердце, а оно всё равно замирало. Очень страшно потерять маму. Очень страшно остаться сиротой. Очень страшно, когда уже знаешь, как это страшно…

Очень хочется разом поставить все в мире свечки. Но отчаяньем о землю разбиваешься с осознанием: это точно не спасет.

Они с Данилой весь день провели параллельно. Санта была благодарна мужчине, что он нашел, чем себя занять. Звуки его голоса где-то на заднем плане, когда он негромко говорит с кем-то по телефону, успокаивали даже в условиях, когда успокоиться невозможно.

Но подойти и поговорить начистоту, заручиться поддержкой Санта сейчас не могла. Снова, как когда-то, язык к нёбу и не хватает смелости. Снова, как когда-то, если что-то говорят — одни глаза.

Которые она изо всех сил пытается прятать.