Иду на вы (СИ)

-Может и так, княже.

Заслышав хриплый голос Вышаты, Мал едва не вздрогнул. Молчалив был старый гридень, что повсюду тенью следовал за князем. И, не только от угрюмого своего норова. Отроком ещё, ходил он на хазар, и в том походе вражья сабля едва не отсекла ему голову. Вышата выжил лишь милостью Богов, но с той поры речь давалась ему с трудом. С таким трудом, что побелевший уже рубец на шее всякий раз багровел от натуги. Так что, в иной день и двух слов с него было не вытянуть, а тут вдруг разговорился. Да, ещё и сам, без спроса. Чудно.

-Ты что же, никак думы мои зришь, будто ведун?

Князь неспешно обернулся, стремясь ничем не выдать удивления.

-Не мудрёно ведовство, коли ты о своих думах в голос вещаешь,-прохрипел в ответ воин.

Во тьме лица не разглядеть, однако Малу почудилось, будто гридень[17] ухмыльнулся в седые усы. Что Вышата посмеётся - не беда, ему и не такое дозволено, а вот заговаривать вслух о сокровенном, самому того не помня, только вещунам ладно, князю же никак негоже. Досадно, но уж коль старый молчун речи вдруг завёл, как такой случай упустить.

-Ну, и много ли слыхал?

Вышата пожал плечами.

-А, сколь ты сказал, столь я и услыхал.

Ага. Вот и поговори, поди, со старым упрямцем.

-Ладно,-князь решил подступиться с другого боку.-Ежели так, то не подскажешь ли чего. Когда я давеча старшую дружину на совет собирал, ты молчал, как налим. Теперь хоть чего присоветуй.

-И, присоветую! Присоветую тебе, княже, от бойницы-то отойти. Бронь опять не надел! Никак в толк не возьму, то ли неразумен ты, будто дитя малое, то ли смерти ищешь. Гляди - найдёшь! То-то Ольга порадуется.

Мал махнул рукой, но от бойницы отошёл, всё же. Бронь он и впрямь не любил, не то что Вышата - он, кажись, и во сне кольчугу не снимает.

-Как Боги судят, так и станет,-молвил князь.-А, Ольге радости не много, ежели я от меча, либо стрелы паду. Ей меня живьём взять мечтается, смерти лютой предать. Вот где волчице радость!

Вышата ничего не ответил - зашёлся в надсадном кашле. Тяжко дались ему речи. Видя такое дело, Мал решил более верного друга расспросами не донимать.

-Светает уж скоро. Пойдём-ка в терем.

Сказал, и первым двинулся прочь. Вышата зашагал рядом, со стороны тына, привычно прикрывая собой князя.

Велик стольный град древлян. Высок и долог охвативший его крепостной вал. Не сразу дойдёшь до ближайшего спуска. Покуда шли до него молча, князь, вновь окунувшись в невесёлые думы, успел уж и позабыть про Вышату. Привык он не замечать своего немого спутника, а тот возьми, да и напомни:

-С Игорем сыном Рюриковым не ладно вышло, однако ж и Богам былого не изменить.

Мал в этот раз не удивился. Кивнул, соглашаясь, словно и не прерывался их разговор. Может разглядел в сумраке Вышата его кивок, может нет, но ответа княжьего ждать не стал, должно, торопился вымолвить те слова, какие князьям говорить не принято.

-А, ежели помыслить, то Игорь свою судьбу сам отыскал. Не по руке ему оказался отцов меч. Нет, княже не гибель Игоря гневит Богов!

-Что ж тогда?

Мал, заступив Вышате путь, стал лицом к нему. Близко стал, чтобы во тьме глаза видеть. Почуял, что непростой разговор будет.

-Вестимо что. Боги всякую тварь одарили - какую когтями, какую рогами, какую крыльями, а иную и жалом ядовитым. Человека же, одарили разумом. Хотят Боги наказать человека - лишат своего дара, но беда, ежели человече по своей воле от божьего дара откажется!

-Речешь ты верно,-нахмурился князь.-Да, к чему только, в толк не возьму. Разъясни.

Лукавил Мал, догадался уже куда гридень клонит. Ну, а тот около ходить не стал - чай, не купчишка греческий, но воин.

-Разъясню. Ты - князь древлянский, муж достойный, умудрённый годами и ратной славою, а разум свой утерял из-за бабы, будто отрок безусый! Люба тебе Ольга - сука нурманская, и от той любови все беды древлянскому племени!

-Молчи!..

Мал и сам не заметил, как богато изукрашенный златом и каменьями кинжал византийской работы, что носил он вместо меча, оказался у горла Вышаты. Лишь в последний миг остановил князь руку.

-Ну!-старый воин даже не шелохнулся.-Казал железо, так бей!

Мал опустил оружие. Со звоном загоняя клинок в ножны, отвёл глаза - устыдился своей слабости. То хазары поганые потрясают железом - пугают мечами да визгливыми, словно бабьи, криками. Древляне, да и прочие дети Рода, по обычаю Пращуров, обнажая меч на ворога, дают железу напиться его кровушки. Мал, не сдержавшись, нарушил воинское правило. Такое негоже и воину, а паче князю! Убивать же Вышату он не мыслил. Дорог был ему верный гридень. К тому ж, не должно князю карать за правду, а Вышата, с какого боку ни глянь, был прав, хотя и сказал то, в чём Мал сам себе не хотел сознаться.

Вышата тоже потупил взор - неприятно видеть слабость сильного, но от речей своих не отступился.

-Я, княже, замолчу, так никто боле не скажет, однако всяк помыслит.

-И, многие ль ведают?

-А, все. Старшие гридни молчат, ополченцы шепчутся, а прочий люд скоро в голос заголосит.

-Не ладно,-Мал пригладил бороду и расправил две заплетённые на висках косицы.-Ох, не ладно. О чём же шепчут?