Иду на вы (СИ)

Вышата крякнул, прокашлял глотку, и вроде как нехотя, но всё ж ответил:

-Шепчут, княже, что Игоря ты от ревнования к жене его Ольге на лютую погибель обрек. Шепчут, что заворожила она тебя. Шепчут также, что будто от любви к ней не погонишь ты полян с нурманами, а спрятался в Искоростени, да из-за высокого тына плач вдов древлянских не слышишь.

-То - кривда, ведь,-прошептал князь, склонив голову.-Неправедно меня винят.

-Ой ли, княже?-так же тихо отозвался Вышата.

Мал скрестил на груди руки, а головы, крепко задумавшись, так и не поднял.

Ой ли?.. Эх, кабы самому правду ведать! Иной раз в своём же сердце и не прочтёшь. Боги одни лишь узрят. Может они и молчат оттого, может оттого и гневятся...

Племя древлян, что испокон живёт средь лесов, немноголюдно, но вольнолюбиво. Есть средь них и землепашцы, и по железу работать умельцы, а по дереву - всяк второй, но всех более охотников. Леса зверем богаты, а древляне, стало быть - пушниной. От дорогих мехов, что бойко берут, хоть нурманы, хоть хазары, хоть греки, племени немалая прибыль. От них же и беда. То одним, то другим подумается - чем отдавать за пушнину серебро да железо, лён да зерно, проще взять даром на меч. Однако, не так-то и просто. На чужие земли древляне не зарятся - зачем, коли своих угодий вдосталь, но и свою выю ни подо чьё ярмо прежде не склоняли. Даже хазарам не платили, хоть те и обложили данью все народы окрест.

Первым сумел взять урок[18] с древлянского племени Олег, княживший по смерти Рюрика в Киеве. И то, потому лишь, что сами древляне ту дань не посчитали ни бременем для себя, ни уроном своей вольнице.

Олег осадил тогда Искоростень, но хотя был он воеводою славным, а на приступ не пошел. Не даром прозвали его Вещим. Не даром Рюрик его, а не кого иного оставил пестовать молодого Игоря[19].

Богам ведомо взял бы тогда Олег Искоростень иль нет. Но, кабы и взял, то получил бы взамен непокорных ворогов в подбрюшье у Киева, он же решил дело миром. Древляне малой данью лишь оказали уважение юному Рюриковичу, ибо был тот княжичем от племени руси, со священного Руяна[20], откуда ближе всего до самой Прави[21]. Ну, а Олег Вещий заимел верных союзников, о чём не пожалел после, когда с ними вместе ходил на Царьград[22].

Мудрым князем был Олег, но не таков оказался Игорь, даром что первый - нурман, второй же, по крови - русич. Сын Рюриков, как сел в Киеве, первым делом пошёл на соседей, на древлян. Некие тогда же возмутились, но были Игорем биты, остальные стерпели, признавая право руси владеть, хоть и стало полюдье, не в пример Олегову, тяжким. Да, добро бы сам брал, так нет же, посадил на древлянских землях воеводу Свенальда. Нурманский кровопийца, со своей дружиною, все соки из вольного прежде племени выжимал. Долго ли могло так продолжаться?

Старейшины племени уж давно призывали Мала обнажить меч на Киев, но князь всё медлил, и была тому не одна причина.

Во-первых, русь - священное племя, к Прави близкое, Богами любимое. Негоже детям Рода их кровь лить - беду накличешь...

Во-вторых, видел древлянский князь, чего старейшины видеть не хотели - мир уж не тот, что при Пращурах. Много алчных народов вокруг. Алчных, да хватких. Хазары от года в год всё сильнее. Царьград, хоть и одряхлел ныне, сам в походы не ходит, но за каждым степным набегом тень базилевса[23] стоит. Со Степи угроза не кончается, и добро пока малые стаи набегают. А, ну как найдётся кто посулам ли, мечом ли объединит степных шакалов. И, найдется ведь. Не хазары, так булгары, иль вовсе печенеги, что недавно объявились у полянских земель. Скоро, ой скоро не отсидеться станет по болотам да лесным крепостям. Собирать надобно племена под единую руку, и хочешь ли, нет ли, а ныне такая рука - Киев. Иной не видать.

Но, то причины явные, а была у Мала и своя, сокровенная. Так он мнил. Имя же ей - Ольга.

Игорь Рюрикович уже прозывался Старым, когда оженился на юной девице, какую прежде ещё заприметил под Плесковым[24]. Отцом Ольги был простой мечник из тех нурман, что привёл вместе с русью Рюрик, осевший у ильменских славян, да из них же и взявший себе жену. Ни князей ни воевод в предках Ольга не имела, но как села на Киевский престол, оказалась княгиней поболе, нежели Игорь князем. При живом ещё муже в Царьград своё посольство слала[25]. И, ведь принял базилевс Ольгиных послов, не прогнал!

Право её и волю все кто рядом был скоро признали. Княжий воевода Свенальд навряд ли признал, но волчьим своим чутьём почуял скорее прочих.

Ну, а Мал, раз увидав молодую княгиню, уж не желал глядеть ни на жен спелых, как сладкая ягода в Липеце[26], ни на дев, юных да свежих, будто в Цветене[27] листва. Одним взором, да парою слов заворожила его Ольга. Ослепила, яркая словно снег, что блестит под лучами Ярилы[28]. Да, такая же холодная. А, ослепнув, за тем блеском стылого холода древлянский князь и не разглядел.