Иду на задержание!

Собрав остатки сил, старшина приподнял дрожащей от напряжения рукой пистолет. Яцук уже клацнул затвором, но на спуск нажать не успел. Грянул пистолетный выстрел, Яцук вскрикнул…

Сознание еще не покинуло Евгения, когда он, выстрелив, бессильно ткнулся лицом в землю. «Неужели промазал? — в отчаянье подумал он. — Еще раз выстрелить не смогу…»

Но Яцук молчал, и старшина понял, что его выстрел был точным.

*

Поправлялся Евгений с трудом. В Юргинской городской больнице, в хирургическом отделении, быстро узнали о его героическом поступке. Сестрам и врачам десятки раз на день приходилось отвечать на вопрос посетителей: «Как здоровье старшины?» Частыми гостями были сослуживцы. Но долго задерживаться в палате врачи не разрешали. Евгений обрадовался и удивился, когда однажды, вопреки всем правилам, в комнату в накинутых на плечи белых халатах ввалился целый отряд работников милиции. В дверях улыбался дежурный врач.

— Поздравляю, больной! Что же вы не сказали, какой у вас сегодня день? Или служебная тайна?

И только тут Евгений догадался, что товарищи пришли поздравить его с днем рождения.

Со своими обычными шутками-прибаутками поставили ребята на тумбочку огромный букет цветов и рядом — настольные часы.

— Вот, Евгений Александрович, тебе хронометр — следи, чтоб болезнь тут тебя долго не задержала. Гони ты ее взашей. А врачи помогут.

Евгений, смущенный и взволнованный, так же шутливо обещал долго не занимать «койко-место».

Делегация ушла. Евгений растроганно думал о товарищах. Каждый из них чаще всего имеет дело с изнанкой жизни — такова служба! Нетрудно в такой обстановке и очерстветь. Но вот не забыли о цветах! А понадобится — пойдут на обрез и на нож… Нет, он должен как можно скорее выздороветь. Участок его неспокойный и брать ребятам дополнительные заботы накладно.

Вошла сестра. Евгений смущенно попросил:

— Дайте, пожалуйста, бумаги. Побольше.

Через несколько дней стопа чистой бумаги кончилась. Остался один листок, исписанный ровными столбиками строчек. Родились стихи о верности долгу, о суровой мужской дружбе, о милицейской работе.

После того драматического случая кое-кто сомневался, что Соломонов изъявит желание продолжить службу в милиции. Как-никак человек заглянул в глаза смерти, а где на такой работе гарантия, что подобная ситуация не повторится.

Когда однажды при нем зашел об этом разговор, Евгений ответил:

— Из милиции бежать не собираюсь, теперь я кровью с ней связан. Служба эта мне во как нужна, боюсь, буду ли нужен я…

Говоря это, Евгений думал об образовании В свое время ему не удалось закончить среднюю школу, а теперь уже сорок, и хотя он считался лучшим участковым в районе, приходилось носить старшинские погоны, а не офицерские, как полагается по должности.

Через год ценою бессонных ночей он сдал экзамены за среднюю общеобразовательную школу и, не разрешив себе передохнуть, с головой ушел в юридические науки. В его зачетке стало значиться: следственная работа милиции — отлично, криминалистика — отлично, уголовное право — отлично… Таков уж он, Евгений Соломонов: если что делать, так делать на высшем уровне.

Не эта ли черта сблизила его с чемпионом мира по высшему пилотажу Владимиром Мартемьяновым? Евгений гордился и дорожил этой дружбой. Некоторые из знакомых удивлялись: что общего между простым участковым уполномоченным милиции и прославленным летчиком. Общего, наверно, было много. Одинаково, например, может закончиться поединок с чудовищной скоростью в небе и схватка с озверевшим преступником на земле.

Самым горьким днем для Евгения был тот, когда он узнал, что Володя Мартемьянов погиб во время подготовки к новому чемпионату мира.

Старший лейтенант милиции Евгений Александрович Соломонов продолжает работать участковым инспектором. Только теперь, по его просьбе, ему дали другой участок — потруднее, побеспокойнее.

БЫВАЛЫЙ СТАРШИНА

Бывалый старшина — это Николай Васильевич Мурлин, командир подразделения Куйбышевского райотдела внутренних дел Новокузнецка. Правда, вид у него вовсе не геройский. Боевые шрамы не пересекают лицо, рост средний, даже ниже среднего, и грудь не колесом. В толпе его и не заметишь. В милиции он стал работать, не мечтая о славе пинкертонов и шерлоков холмсов, о головокружительных погонях и отчаянных перестрелках. В военкомате, куда он пришел после демобилизации из армии, в 1953 году, ему сказали:

— Служить в милиции не желаешь? Сейчас ей трудно: амнистия для заключенных, да многих, отпетых, напрасно, кажется, выпустили.

Немного подумал солдат. В Казани, откуда он уходил в армию, родных не осталось, а в Новокузнецке живет двоюродный брат. Город к тому же ему понравился. Вот и дал согласие.

Через неделю у бывшего старшины Советской Армии Мурлина пошел милицейский стаж. Сейчас он составляет без малого двадцать пять лет. Конечно, один стаж не делает человека бывалым. Иной больше отслужит, а вспомнить нечего. Ведь и милицейская служба всякой бывает. Но Мурлину на этот счет везло. Были и погони и перестрелки. Не раз грозили ему расправой, дважды нападали на него. В райотделе о нем сказали так: