Идущий вопреки

Обратно мы добежали молча. Флест ждал нас со своей хорошо натренированной улыбкой на лице.

— Как пробежались? Я бы тоже размялся. Позовёте в следующий раз в свою компанию? — на этих словах Лейнус достал из внутреннего кармана свой табачный сверток и закурил. Дорогой запах. Вот почему в Академию приходят и приходят. Выпускники Хронисты могут путешествовать по всему миру, проводить раскопки, а могут переписывать манускрипты, попивая дорогие владенские вина. Иногда даже вольны отправиться домой с неплохим жалованием в кармане. Хронист Академии способен содержать в достатке несколько колен семей. Насколько я знаю, их жалование составляло одну золотую монету или эквивалентные десять серебряных в месяц. Кавасара же — две золотых монеты: так сказать, дополнительное жалование за тайность и непростые условия. Лейнусы — совершенно другой уровень: про них мало кто знал. Лутарам не платили вообще ничего. Они не имели права выходить из Академии до конца своего обучения. Для Кэры и Дарена это был, скорее всего, первый выход в свет за ближайшие десять лет.

— Не позовем, Лейнус. Разве что это не просьба, — улыбнулся я в ответ Флесту. Дарен затих. Даже дыхание его я слышать перестал.

— Не просьба, мой дорогой Хеллор. Не просьба. Поэтому будь так добр, — он выдохнул в сторону густой сладковатый дым, но сделал это по ветру в мою сторону. Запах очень дорогого табака ударил в нос, глаз слегка заслезился.

— Слушаюсь, Лейнус. В следующий раз приглашу всех на утреннюю пробежку, — лицо мое осталось непроницаемым, но единственный свой глаз я все-таки не смог проконтролировать, и он неприятно для собеседника сузился. Это слишком угрожающий жест, и я не хотел его выражать.

Я понял, что сейчас произошло. Лейнус Флест сказал мне — «не лезь к моим лутарам». На мой туманный вопрос «почему же?», он отвел снова: «Н-Е Л-Е-З-Ь К М-О-И-М Л-У-Т-А-Р-А-М!».

Вскоре мы отправились в путь. Погода была теплая и солнечная. Большую часть пути тракт проходил через простилающие за горизонт вересковые поля. Сладковатый запах, шум ветра, волнами ласкающий фиолетовые цветы, небольшие редкие деревеньки и громоздкие мельницы на изредка попадающих пшеничных посадках — все это согревало мне так сильно уставшее сознание. Заходящее солнце раскрасило багровыми оттенками окружение, одаряя впечатлением, что мы не скачем на лошадях, а плывем на лодках посреди аметистового океана.

Мы остановились на привал. Каждый из нас был в состоянии не спать долгими сутками, но лошадям нужен был отдых. Мы сошли с тракта и развели костер у опушки соснового леса. Вряд ли нас бы кто-то здесь потревожил. Если у границы пояса еще можно было бы встретить каких-то отчаявшихся разбойников, то, чем ближе к столице Страгоса, тем больше патрулей нам встречались по пути. За время в дороге мимо нас дважды проезжали конные тяжеловооруженные люди. Они подозрительно косились, останавливались и задавали прямые вопросы — кто мы такие и куда путь держим. Говорил с ними Лейнус, показывал какие-то бумаги.

Мне наконец-то удалось поговорить с Кэрой. Разумеется, под пристальным надзором Лейнуса, который, закинув руки за голову, лежал на спине. Сквозь табачный дым он созерцал столь далекие, многочисленные и яркие звезды за кронами сосновых деревьев.

— Какое у тебя имя, Кэра? — спросил я девушку, подбрасывая ветки в прогорающий костер. Она сидела позади меня и читала какую-то потрепанную книжку.

Я затылком почувствовал, как она оторвалась от книги и посмотрела на учителя. Тот никак не отреагировал.

— Лутар Психролюта. А ты Бес, мне сказали, — коротко ответила девушка и снова уткнулась в свою книгу.

— Сочувствую, — ухмыльнулся я. Огонь хватил сосновую ветку. Приятно запахло древесной смолой.

— Поздно сочувствовать. За время обучения я уже это пережила, ага, — с тоской в голосе ответила Кэра.

— Я был фельдгравовым лутаром. Ты, по крайней мере, знаешь, кто такой психролют, — улыбнулся я девушке.

Кэра заулыбалась в ответ и хотела было что-то сказать, но вмешался Флест:

— Цвет. Это цвет, Бес, — холодно проронил он.

Дальше разговор не пошел.

На следующий день мы отправились с самого утра. Роса еще не высохла, стрекот ранних насекомых приятно отдавался по ушам. Утренняя прохлада бодрила тело и разум.

В дороге нам повстречались два каравана. Один какое-то время шел с нами по пути, но вскоре отстал. Состоял он из трех повозок, запряжённых тяговыми хашаарскими жеребцами. На телегах удалось заметить кованые сталью сундуки, ковры, зеркала и мешки со специями. Охрана состояла из пяти хашаарских воинов. Все, как один, в черной коже, с овальными щитами и копьями. На поясе изогнутые клинки. Один из них сильно выделялся. С ним я встретился взглядом. Лицо было испещрено рытвинами — похоже человек переболел болотной сыпью. Его левый глаз уродливо белесый. Два наших одиноких ока встретились взглядом и мы с кривой полуулыбкой, кивнули друг другу. Гордые браться по несчастью нашлись и разошлись, скорее всего, навсегда.