Йега

Не яхонты и злато-серебро хранил повелитель гор в тайной кладовой – светлые души. В этом был у Кастея и эстетический и практический интерес. Эстетический в том, что запертые в сосудах из горного хрусталя души были единственным источником света в этом царстве тьмы, помимо чадящих факелов. При этом свет их был чистый и необыкновенно переливался. Практический – в том, что души не могли возродиться снова. Чем меньше сильных светлых на земле, тем ему, Кастею, лучше.

Кладовую заметили издали – это единственное место в пещерах, из которого струился свет. То, что находилось внутри поражало красотой и ужасало сущностью. Сотни светлых душ томились в склянках разной формы. Они переливались и пульсировали, метались внутри хрустальных тюрем.

Полный горечи вдох вырвался у Йеги:

– Сколько же светлых душ он загубил за это время! То-то ни одного светлого ведуна не появлялось. Потерпите немного, сейчас отпущу вас…

Йега повернулась к Евсею, тонкие пальцы коснулись холодной щеки и несмываемой улыбки:

– Ты был хорошим человеком и спутником, при жизни и после нее… Я буду тебя помнить и молить богов, чтобы дали тебе новую хорошую жизнь.

Иван нахмурился.

– Найди свою, ты будешь первым.

Евсей уверенно прошел вглубь сокровищницы и взял замысловатый сосуд.

Душа в нем была одна из самых светлых. Попав в мертвые, но родные руки она перестала метаться и равномерно растеклась по сосуду, как бы стараясь слиться с телом, которое некогда носило её.

– Давай я, – тихо сказала ведунья и бережно взяла хрусталь из холодных рук.

Свечение усилилось, приветствуя старую знакомую. Йега улыбнулась сквозь слезы:

– Знаю…– прошептала она одними губами и открыла тугую пробку.

Сначала неуверенно, затем, словно ураган, душа вырвалась наружу. На секунду ослепив ярким светом, и, обняв напоследок всех своим свечением она взлетела под потолок и растаяла без следа.

В этот же миг, ничем не удерживаемое мертвое тело Евсея повалилось на пол. Глаза закрылись, складки разгладились, на лице застыло умиротворенное выражение человека, познавшего покой. И казалось, что воин просто уснул.

– Он обрел покой…

Ведунья повернулась к Ивану, несмотря на слезы на глазах, во взгляде полно решимости:

– Теперь надо помочь остальным. Видел, что происходит, когда душа вырывается на волю?

Воин молча кивнул.

– А теперь представь, что будет, если выпустить их всех?!

Иван вздрогну. Не хотелось бы оставаться здесь, когда сотни душ одновременно вырвутся на свободу. Йега подтвердила его мысли:

– Их надо выпустить так, чтобы мы были уже далеко, и желательно ближе к тронному залу.

– Говори, что делать.

Йега сунула в руки Ивану две баклажки:

– Мёртвая вода с разрыв-травой и камнеломкой. Разбрызгивай так, чтобы попало на склянки, но не на себя! Мертвая вода не дает травам действовать, и как ты понял от болтливого Кастея, возвращает в исходный вид, то чего коснётся. Но она испаряется. И вот когда она испарится, здесь начнётся такое…

Иван опять молча кивнул и немного понаблюдав, как ведьма обрызгивает зельем флаконы, начал делать то же самое. Души в предвкушении воли замерли у пробок своих тюрем.

Быстро справивших на двоих с одной задачей, воин и ведунья поспешили подальше от сокровищницы по темным извилистым коридорам.

– На, съешь, – Йега сунула в ладонь Ивану горсть сушеных ягод.

– Это ясномысл, а другие?

– Силеника. В мясе и отваре у тебя были. Ешь. Ясномысл – горькие, ибо мыслить ясно подчас очень горько. А эти кисленькие, сил придадут, а силы нам ой, как понадобятся.

То, что ведунья так подробно объясняет ему всё, как равному, очень польстило воину. Он не раздумывая прожевал уже знакомые на вкус горьковато-кислые ягоды и уточнил:

– Куда сейчас?

– В тронный зал.

– Почему не на выход?

– Дело есть одно незавершенное. Доделаем и на выход.

Больше вопросов Иван не стал задавать, он, как никто другой знал: сила не в словах – сила в делах.

Веха 28. Кладенец

Кастей сидел на троне семи мечей. Мечей, которые когда-то принадлежали самым великим правителям и воинам в истории. Но ни один из этих мечей не был добыт в честном бою: какие-то он выкрал, иные выкупил у ничего не подозревающих наследников, один даже выиграл в азартную игру. И только один – кладенец достался ему чуть ли не ценой бессмертия…

Великим воином и богатырем был Святогор. С мечом не расставался ни днем ни ночью, часть души в него вложил.

Меч же был его верным спутником. Выкрасть его у спящего было невозможно – меч был на страже, в азартные игры Святогор не играл, и умирать выкупанный в младенчестве в живой воде богатырь тоже не собирался. Да и подобраться к Святогору с дурными мыслями никто не мог – меч предупреждал своего хозяина об опасности заранее.

Вот и пришлось Кастею через третьих лиц подговорить деваху в таверне подсыпать богатырю в суп порошочек. Той сказали, что это целебное средство, а она и поверила. А так как деваха зла Святогору не желала, меч не распознал опасности.