Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Я вижу, как быстро устаёт моя Эмеле от предсвадебных хлопот, всё чаще присаживается отдохнуть, чтобы опять приняться за работу. Мне только и остаётся молить Провидение продлить жене жизнь, чтобы успела порадоваться внукам.

После свадьбы наших детей Авраам ибн Эзра стал собираться в дорогу: не мог он долго задерживаться на одном месте. Странник по натуре, больше чем на год нигде не оседал, свою жизнь он называл жизнью изгнанника. На просьбы остаться в нашем доме, который стал и его домом, отговаривается тем, что и его коллега – математик, астроном, философ, поэт Омар Хайям – тоже подолгу не засиживался в каком-нибудь городе. Я ценю каждую минуту, проведённую вместе с человеком, в котором вижу подарок судьбы.

Сколько мы с женой ни уговаривали прославленного гостя, он закинул за плечо вещевой мешок, с которым явился, и решительно зашагал от нашего дома, где вместо себя оставил сына. В последние минуты, пока я провожал нечаянно обретённого родственника, ещё мог спросить его – комментатора «Книги Творения» – о сотворении мира и человека посредством комбинации букв и мистических чисел. Саадия Гаон и ибн Гвироль также считали правомерным строить своё учение по этой книге. Я спешил за оставшееся время до прощального объятия проникнуться красотой и гармонией цифр. Притом что труды нашего гостя и зятя, в частности «Книга чисел», были признаны выдающимися математиками века, сам он начисто лишён самомнения и совсем не приспособлен к практической жизни. Во всех финансовых предприятиях терпел неудачу; говорил о себе: «Если бы я торговал саванами для мертвецов, то, вероятно, за всю мою жизнь не умер бы ни один человек; и если бы я продавал свечи, то солнце не заходило бы до дня моей смерти».

Слава Всевышнему – у нас с Эмеле родился внук. Назвали Иегудой. В еврейской традиции не принято называть детей именами живых родителей, однако в Испании распространён обычай давать мальчикам имена живых дедов. Может быть, в этом кроется надежда на продолжение наших устремлений и праведности в следующих поколеньях, не отступят внуки от заповедей Всеблагого и не забудут обещания Его – возвратить нас на свою землю:

И выведу вас из народов,
и соберу вас с земель,
в которых рассеялись вы,
сильной рукой и мощью великой…[111]

Заканчиваю писать «Кузари» – книгу о нашей сейчас униженной вере, на которой основано христианство и ислам. На прошлой неделе разговаривал с Иегудой бен Шаулом ибн Тивоном – прославленным переводчиком с арабского на иврит. Он спросил меня, что послужило стимулом для написания этой книги и какие возражения и доводы мог бы я привести в споре с противниками нашей веры – философами и последователями других религий. Я объяснил ему, что слышал однажды доводы учёного раввина, бывшего при дворе хазарского царя. Эти доказательства и послужили причиной перейти правителю хазар в еврейскую веру. Случилось это около четырёхсот лет тому назад.[112] Так как я нашёл слова этого раввина убедительными и они соответствуют моим собственным убеждениям, то и решил записать их.

Вдохновение, с которым взялся за работу, вызвано не только желанием доказать истинность нашей веры, но и воспоминанием о времени своей юности, когда хотел делиться со всеми своей страстью к истине, постижению мира. Никогда не забывал слова своего предшественника ибн Гвироля о том, что «познающая часть в человеке – самая важная, поэтому следует стремиться к познанию… через познание и действие душа сливается с Верхним миром…» При этом знание, основанное на доказательстве, важнее, чем если бы мы прибегали всего лишь к традиции.

Вот уже тысячу лет из поколения в поколение передаётся память своей земли; иногда кажется, что мы появляемся на свет с мечтой о ней. Сколько грезил о том, чтобы уехать туда, где мы будем жить не из милости власть имущих, а по праву наследия. Теперь, чтобы реализовать мечту, я должен выдержать тоску расставания с дочерью и внуком; мальчик останется в доме единственным Иегудой. Там, в святом Иерусалиме, Бог услышит мои мольбы и будет охранять моего единственного продолжателя рода.

Всё чаще приходят мысли о неизбежной скорой старости и о том, что от меня ничего не зависит. Если буду доживать здесь, повторю судьбу отца и дедушки, которые ушли в мир иной вскоре после смерти своих жён – мамы и бабушки. Вот и Эмеле ушла раньше меня. В последние дни, когда у неё уже не было сил встать с постели, смотрела так, будто чувствовала себя виноватой, что оставляет меня, знала – не будет ей замены. Теперь только и остаётся благодарить Создателя за жену, с которой мы ни разу не поссорились, и воскресать в памяти радость наших прожитых вместе лет. Перед глазами наша первая встреча, первые дни нашего знакомства, когда не мог отвести глаз от той, в которой узнал себя.

Мой отъезд после ухода Эмеле стал реальнее, чем когда-либо.